В данной теме мы размещали достаточное количество документов посвященных Чернобыльской аварии, думаю, пора вспомнить о тех, кто внес большой вклад в дело ликвидации аварии на ЧАЭС.
Наверное, самыми жуткими работами во время ликвидации последствий аварии в Чернобыле были работы на крышах энергоблока и машинного зала. По плану ликвидации последствий аварии все фонящие обломки активной зоны реактора (графитовые блоки, трубки тепловыделяющих сборок) должны были быть собраны и сброшены обратно в развал, образовавшийся от взрыва реактора. Работами на крышах Чернобыльской атомной занималось подразделение, ныне окруженное легендами. Дозиметристы, рабочие, инженеры — из прозвали "крышными котами" из-за того, что им приходилось работать на высоте от 30 до 70 метров, да еще и в высочайших полях радиации, что требовало иногда кошачьей скорости и ловкости; а еще соответствовало поговорке, что "у кошки семь жизней".
Руководителем этого подразделения - отряда дозиметрической разведки был Александр Юрченко, его заместителем Валерий Стародумов; разведчики-дозиметристы: Геннадий Дмитров, Александр Голотонов, Сергей Северский, Владислав Смирнов, Николай Хромяк, Анатолий Романцов, Виктор Лазаренко, Анатолий Гуреев, Иван Ионин, Анатолий Лапочкин и Виктор Велавичюс.
Перед работами непосредственно по уборке крыш необходимо было определить уровни, в которых предстояло работать ликвидаторам. Эту первую, пожалуй самую опасную работу взяли на себя дозиметристы указанного подразделения — они прошли по крышам и составили карту загрязнений, отметили наиболее радиоактивные точки и места возможной "теневой защиты" — это значит всякие выступы и блоки, за которыми на короткое время можно укрыться от излучения. Во время работ можно было передвигаться перебежками "из тени в тень". Уровни на крышах составляли от 2-3 до 10.000 рентген в час.
Руководителя отряда дозиметрической разведки Сашу Юрченко я знал лично. Часто пересекались по работе в Чернобыле и просто в обычной жизни уже после Чернобыля.
Сашу Юрченко отличала скромность во всем.
На слова (2мин. 38 сек. ролика - 1986.10.01 Водружение знамени на трубе ЧАЭС), что знамя, символизирующее окончание первого этапа работ, это второй Рейхстаг, Саша ответил: Чего Вы сравниваете Рейхстаг с этим. Не надо громких слов. Какой это Рейхстаг. Это же результат ликвидации нашей бесхозяйственности, разболтанности.
Из архива генерала Тараканова:
Особые обязанности возлагались на выводного и маршрутного офицера. Выводной офицер нес персональную ответственность за точность соблюдения времени работ. Он лично подавал команду «Вперед!» и запускал секундомер, он же давал команду на прекращение работ в зоне и включал электросирену. В руках этого офицера была жизнь воинов. Малейшая неточность или ошибка могли иметь трагические последствия. Неменьшая ответственность возлагалась и на маршрутных офицеров. Сначала дозиметристы А.С. Юрченко, Г.П. Дмитров и В.М. Стародумов водили их по сложным лабиринтам в особо опасные зоны. И только после этой подготовки маршрутный офицер мог выводить свою команду в зону работ. Обычно маршрутный офицер выводил 10–15 команд солдат, и его дозовая нагрузка становилась предельной, то есть 20 рентген.
Но всегда (ремарка моя) первыми в зоны постоянно ходили разведчики, всякий раз уточняя меняющуюся радиационную обстановку.
Вспоминает Игорь Костин:
Здесь съемки были интереснее, хотя и несравненно опаснее. Возводилась стена саркофага, прокладывались траншеи, разбирались завалы, сюда шла уже не простая, а дистанционно управляемая техника. Все это непрерывно сменялось в том же неистовом темпе, от которого нельзя было отказаться - радиация гнала.
Но меня снова не оставляла мысль: это все не то! Главное еще дальше. Точнее сказать - выше, там, где работает окруженная легендами группа "крышных котов". К этим "котам" мне и предстояло пробиться. Когда произошел взрыв, обломки реактора, радиоактивный материал буквально усыпал кровлю соседнего, третьего реактора. Не могло быть и речи о ликвидации последствий аварии без того, чтобы не убрать эту самую опасную "грязь". И там же, с кровли третьего блока, был виден сам разрушенный реактор - место, к которому медленно и верно приближались конструкции будущего саркофага. Пока еще невысокие.
В штабе, находившемся в помещении административного здания АЭС, распоряжался человек, чью должность обозначала неслыханная аббревиатура: ЗГИ ЧАЭС по ЛПА. Это означало: заместитель главного инженера Чернобыльской атомной электростанции по ликвидации последствий аварии. Звали этого человека Юрий Самойленко, сейчас он Герой Социалистического Труда, а тогда мы знали о нем, что приехал из Смоленска, где работал на тамошней АЭС - пожалуй, и все. Подробности прошлой жизни были как-то несущественны. В подчинении Самойленко была та самая группа "крышных котов", а по документам-группа дозиметристов-разведчиков Минатомэнерго СССР. Во главе ее стоял Александр Юрченко. Назову еще одно имя: Геннадий Дмитров - руководитель службы ИДК, индивидуального дозиметрического контроля. Дружбой с этими людьми, с их товарищами, каждый из которых достоин вечной славы и благодарности, я горжусь и буду гордиться до конца жизни.
"Коты" выслушали мою просьбу провести меня туда, откуда я мог бы снять жерло разрушенного реактора. Выслушав, категорически отказали, причем так, что возражать было невозможно. "Ради твоих фотографий,-сказали они,-мы не намерены получать лишние дозы"
Я снова уговаривал. В конце концов ведь "коты" должны делать какую-то работу на крыше, пускай делают, а я буду рядом делать свое дело.
А что значит рядом? Там, где лежит неприметный с виду обломок графита и "светит" с силой, несравнимой со всем, что уже облучило меня за это время?
Основной выброс четвертого блока лег на крышу третьего. Оттуда в жерло взорванного реактора нужно было сбросить куски графита, какие-то обломки металла, мусор, который в обычных условиях можно было бы собрать за несколько часов. Мы поднялись на чердак третьего блока. Там уже были пробиты и защищены свинцовым стеклом специальные смотровые отверстия, сделанные специалистами института имени Курчатова.Первые кадры были отсняты через них.
Но это было все не то! Я должен был подняться на крышу, но Юрченко на этот раз отказался категорически. И снова - уговоры, доводы! Конечно, разведчики лукавили. Конечно, им все равно нужно было подниматься туда, куда я так стремился. Правда, в руках у них были приборы, предупреждавшие об опасности, а у меня - увлекающая меня камера, тащившая меня к развалу. И все же, думаю, они больше беспокоились обо мне, чем о получаемых ими дозах. Дело в том, что как только эти дозы достигали определенного предела, человека отправляли на отдых, который продолжался долго и мог затянуться до тех пор, что и возвращаться уже не имело бы смысла. Эти люди не могли допустить мысли, что самое главное в зоне будет сделано без них.
Но мы собирались на крышу, и думать приходилось не о том, что будет завтра.
На грудь мне надели свинцовую манишку. Затем защитный костюм. На голову шапочку, по-верх которой-капюшон, закрывавший лоб и плечи. Взяли десять пар перчаток. Респиратор- "лепесток" Специальные ботинки на свинцовых прокладках. Камеры вложили в свинцовый бокс.
С чердака пошли по хлипкой металлической лесенке на кровлю третьего блока. Я подготовил камеру. Геннадий Дмитров еще раз приказал не касаться ничего металлического. Юрченко стоял у выхода с чердака и громко отсчитывал секунды. При счете 20 я должен был стремглав мчаться обратно. Этого оказалось достаточно не только для того, чтобы снять то, что я задумал, но и чтобы заметить, что есть еще более интересный сюжет.
Изложив столь же выразительно, сколь и кратко все, что он думает обо мне и моих умственных способностях, Юрченко дал мне еще несколько секунд. Но возвратившись, я выпросил еще.
Я снимал у самого развала четвертого блока. Моим глазам представало то, что уже никогда никто не увидит.
Радиация засветила почти все, что я отснял, но на сей раз я был к этому готов и в лаборатории все-таки добился изображения. Человек у развала реактора-о таком неопровержимом свидетельстве того, что ситуация под контролем, что она нормализуется, мог только мечтать репортер. Я был там и не сделал этого снимка.
Спустя несколько дней я снова поехал в Чернобыль, снова пробился к своим "котам" на крышу и снял Сашу Юрченко в метре от развала четвертого блока.
Сегодня о тех событиях мне напоминают снимки, удостоенные многих международных премий, скромные бланки благодар-ностей от штаба по ликвидации последствий аварии да еще воспоминания. Я вижу, как будто это было вчера, лица "крышных котов" , слышу грохот вертолетов, вижу тех, кто бросал родной дом, сад и со скромным скарбом в корзине эвакуировался за пределы тридцатикилометровой зоны... Я думаю: неужели это все было? И еще: ведь это был всего только несчастный случай.
1 октября 1986 года три человека поднимаются на самую высокую точку ЧАЭС. Устанавливают знамя - просто красное полотно. Достойных определили в последний момент. Ими стали те, кто не боялся ничего, и получил сверхдозу облучения.
Водружение флага должно было свидетельствовать об окончании очистных работ на крыше. Следуя указаниям начальства и требованиям отметить окончание очистных работ на крышах энергоблоков, трое ликвидаторов должны были забраться на вершину вентиляционной трубы, стоящей над разрушенным реактором. Им пришлось пройти 78 метров вверх, по винтовой лестнице, постоянно ощущая опасность, исходящую из разрушенного энергоблока, и водрузить красный флаг.
Газета «Красная звезда» от 11 октября1986 года писала:
«…Мы увидели, как на 150-метровой высоте, почти задевая за низкие, набухшие осенним дождем облака, алело полотнище флага. Он поднят в честь очистки от радиоактивного заражения самого опасного участка — кровли третьего блока. Выполняли эту работу непосредственно руководившие очисткой кровли третьего блока инженеры В. Стародумов, А. Юрченко и подполковник А. Сотников.…Были приняты все меры радиационной безопасности, за ними следили визуально и по телевизионным камерам. Путь наверх занял примерно 15 минут, чуть меньше — вниз. Одновременно они осматривали состояние конструкций трубы и площадок, опоясывающих ее на разной высоте.
…Мы покидали станцию вечером. В лучах заходящего солнца трепетал над реактором алый флаг, как символ еще одной победы всех, кто трудится на ликвидации последствий аварии их мужества, верности сыновнему долгу перед Родиной».
Предлагаю посмотреть эпопею сего действа в трех частях:
Вступление. СПЕЦВЫПУСК 1986.10.01 ЧАЭС. Последнее задание для "крышных котов".
https://youtu.be/Gg2dXxCS4go Где обсуждается, что и как будет происходить. В присутствии высокого начальства.
Само действие, с комментариями непосредственного участника Валерия Стародумова. 1986.10.01 Водружение знамени на трубе ЧАЭС.
https://youtu.be/pnZHHNfRKbQ И послесловие, где разрешается вопрос: Сколько же флагов было водружено за время ликвидации аварии на ЧАЭС. О знамени на трубе ЧАЄС и его замене.
https://youtu.be/-ttBVa7X9to
ee