общение, помощь, советы по проблемам участников ликвидации катастрофы на ЧАЭС и пострадавших от неё, и др. техногенных катастроф

Глава 12

Среднего роста, неплохо сложенный мужчина в ладно сидящем костюме и расстегнутом темном плаще подошел к газетному киоску. Купив «Городские Новости», он сел на лавочку в скверике и стал читать, шевеля губами.
Его единственным недостатком была лысина, прикрытая редкими прядями волос. Ветер поднял эту маскировочную прядь, поставив ее торчком, тем самым придав Самылкину Владимиру Афанасьевичу, инвалиду Чернобыля сходство с вождем папуасов.
Внешне Самылкин напоминал президента одной из западных республик бывшего Союза. Та же прилизанная прядь от уха до уха, пышные усы и вытаращенные глаза. Даже речь была похожей: фальшиво-трогательной, с гавкающими интонациями человека, которому абсолютно нечего сказать, но выступать надо. Он заводился постепенно, выдавая банальный набор фраз о светлом будущем и великом прошлом. Он беспрестанно зевал, не прикрывая широченную пасть рукой. Когда приступы зевоты проходили, принимался ковырять в носу. Иногда взглядом сторожевого пса он простреливал толпу.
От беспокойства Владимир Афанасьевич заимел язву желудка, пристрастился к рюмашке коньяку перед сном, постепенно увеличив дозу до бутылки. Приятелям, справлявшимся о здоровье, он скорбно отвечал:
- Сгораю весь в работе над Чернобыльским Законопроектом!

* * *
- Видеть и слышать, как лгут, сносить обиды, унижения, не сметь открыто, заявить, что ты на стороне честных, свободных людей, и самому лгать, улыбаться, и всё это из-за куска хлеба, нет, больше жить так невозможно! - поговаривал Самылкин и намазывал толстый слой масла на половинку хлебного батона «Грейн Холдинг». Он любил разрезать батон пополам вдоль и мазать маслом. Потом сверху шла красная икра. Когда икры не было, то поверх масла ложились тонкие стейки балыка из палтуса. Если не было и палтуса, то в ход шла горбуша или кижуч.
Владимир Афанасьевич не брезговал ничем, потому что был «очень добрым». Если вы спросите его, какие он творит добрые дела? Он никогда не ответит на этот вопрос, поскольку он убежден, что хвастаться добрыми делами - это настоящий грех.
По своей натуре он был довольно интересным человеком. Хороший собеседник, увлекательный рассказчик, не оцененный по достоинству в гнезде пауков и змей, под названием СЧР, Самылкин шел по жизни сам. Сам освоил Интернет, сам разобрался в Законах, существовавших на то время, сам подавал Иски в суд, сам относил Исполнительные листы в Военкомат. Все сам.

* * *
Будучи, бывшим кадровым военным, он покинул службу по болезни, которая хватанула его дубиной по голове, после Чернобыльской катастрофы. Отдав долг Родине по ликвидации аварии он взамен не получил «неразменного» рубля. Вернее его сначала дали, а потом забрали. Просто-напросто Военкомат перестал индексировать ему компенсации, которые были, потом и кровью заработаны.
Вот тогда он и провел эту аналогию, связав образ Военкома с нечистой силой. Он хорошо знал про поверья и даже интересовался этим, так как был человеком начитанным и довольно творческим.
Самылкин знал, что Искатель «неразменного» рубля идет на базар, не говоря ни с кем и не оглядываясь назад, и покупает там гусака, с первого запроса, без всякого торга. Принесши его, домой, он так сдавливает ему шею, что гусак задыхается, кладет неочищенного в печь и жарит до полуночи.
В 12 часов ночи вынимает из печи и идет с ним на дорожную развилину. Там он должен говорить:
- Купите у меня гусака, дайте за него рубль серебряный.
В это время нечистая сила является в виде покупателей, с предложением разной цены. Искатель должен быть тверд, а иначе его задавит нечистая сила. Когда же является покупатель за серебряный рубль, то он должен ему продавать. Получивший желаемый рубль должен идти прямо домой, не оглядываясь, и ни с кем не говорить.
В это время нечистая сила, желая возвратить рубль, кричит за ним вслед:
- Ты обманул нас! Твой гусак мертвый! Зачем ты оторвал ему голову, уверяя, что он живой?
Искатель не должен слушать таких рассказов; он обязан скорее бежать от нечистой силы. Если он обернется или будет говорить с нею, то рубль исчезнет из его рук, а он сам очутится в болоте по горло.
Когда же возвратится целым в дом, тогда этот рубль будет его продовольствовать всю жизнь.

* * *
- Видно где-то я прокололся, и нечистый прибрал его обратно, - рассуждал Самылкин.
От того, что продовольствоваться уже не получалось, он сделал второй заход.
В качестве магического медиатора, способствующего превращению обычных денег в «неразменные», фигурирует Черная кошка.
Надо встать на перекрестке безлюдной дороги, перевязать черную кошку посильнее смоляной веревкой, так, чтобы она замяукала, и зажмурить глаза. Всё это надо сделать за несколько минут перед полночью, а в самую полночь придёт кто-то и станет торговать кошку.
Покупщик будет давать за бедного зверька очень много денег, но продавец должен требовать непременно только рубль, - ни больше, ни меньше, как один серебряный рубль. Покупщик будет навязывать больше, но надо настойчиво требовать рубль, и, когда, наконец, этот рубль будет дан, тогда его надо положить в карман и держать рукою, а самому уходить как можно скорее и не оглядываться.
Этот рубль и есть неразменный, или безрасходный, - то есть, сколько ни отдавайте его в уплату за что-нибудь - он всё-таки опять является в кармане.
Чтобы заплатить, например, сто рублей, надо только сто раз опустить руку в карман и оттуда всякий раз вынуть рубль.

* * *
Так как на рубль, даже серебряный, уже ничего не купить, то Владимир Афанасьевич решил просить за кошку более крупную купюру. Только так и никак иначе можно было решить вопрос с индексацией компенсации, которую нечистая сила отменила по чьему то навету.
Он раздобыл черную кошку, вымочил смолой веревку и вышел на перекресток. Обмотав кошку веревкой так, что та замяучила на всю округу, он, зажмурив глаза, стал ждать. Ждал долго, но к нему никто не подошел и не предложил за кошку ничего. Развязав кошку и дав ей под жопель, Самылкин грустный пошел домой.
Пока шел, его осенило:
- Что я наделал? Ведь Премьер-Министр Страны перевел все часы назад на два часа.
Он побежал искать кошку, но та, почувствовав свободу, давно убежала от этого «доброго» человека.

* * *
Придя домой, Самылкин подсел к компьютеру (он всегда у него был включен), открыл нужную закладку в интернете и первым кого увидел, было сообщение о принятии участия в Законопроекте Якова Александровича Великанова.
Затем в глаза бросилось сообщение Извлечёнкина Михаила Изосимовича. Тот напрямую издевался над Самылкиным и еще обзывался:
«Для Петуха Крашеного. Ещё летом 1986 года, уже возвращаясь из Чернобыля, я прихватил с собой больного мальчишку. Что делать нам сегодня здесь и на нашей земле, без голубых разберёмся, только педерастов с их подсказками тут не хватало, а уж отчет попроси в своём ЛГБТ-клубе. И не надо так истерить, Самылкин, от того, что от тебя, не выдержав твоего занудства, удрал твой бойфренд. Ты его еще поймаешь и объяснишь, какой он проти-и -и-в-ный. Прибежит на блеск лысины. О, блин, насчет лысины: как раз сегодня получил с почты извещение, что получить надо заказанную рогатку с оптическим прицелом, но главное, к ней прилагается бонус: 3 х 10 бронзовых гаек весом соответственно 9, 16 и 24 граммов. Ну, давай, ползи на берег, я тебя здесь жду!»
Самылкин, недолго думая, тут же ответил ему тем же:
«Жидяра отшибленный, обоссы свой тельник и порви его на своей сисястой груди. Хреновая из тебя морская свинка выходит, если ты даже морским волком стать и не смог. Если флот движется, то отдай ему честь, а если нет, то возьми кисточку и покрась его. Я мужик не злопамятный пошлю тебя на ... и забуду. Но посылать то тебя уже и не надо, видно, что ты уже оттуда. Сильный у тебя дух, потому что от тебя сильно смердит. Скунс, одним словом, - вонь в законе. Абсолютность ситуации в том, что при звуке твоего имени невольно возникает - «ИДИ НА ...». И не думай, это я тебе не грублю, а просто выражаю свою признательность в наиболее доступной форме. Мы с тобой найдем общий язык, когда ты откусишь свой».

* * *
Ответив в такой форме своему обидчику, он стал думать о Законе.
Пока он думал, пришло еще одно сообщение от Извлечёнкина в таком же стиле.
Это была своего рода партия в шашки или даже в домино - он тебя, а ты его. Своего рода состязание в остроумии и нанесение словестного удара, так как Владимир Афанасьевич знал, что Извлечёнкин хороший стрелок из пистолета и дуэль с ним назначать опасно.
Да и старенький «Браунинг», модели «31-6», произведенный в Бельгии, образца 1906 года, калибра 6,35 мм, что лежит в кладовке замотанным в тряпку не соперник «Парабеллуму» Извлечёнкина.
Благодаря низкой цене «Браунинг» был доступен даже школьникам. Малокалиберные пистолеты называли также «оружием самоубийц». Пистолеты большого калибра разносили голову как тыкву, а после выстрела в голову из «Браунинга», покойник хорошо смотрелся в гробу. Это было эффективное оружие самозащиты. Малокалиберная оболочечная пуля пробивала слой мышц и застревала внутри тела, полностью отдавая ему свою энергию.
Извлечёнкин, же, обладая «Парабеллумом» (оружию, ранее известному как «Борхард-Люгер»), делался довольно опасным на дуэли.
«Парабеллум» является объектом бесчисленных книг и монографий. Патрон калибра 9 мм мог отсечь голову Самылкина от тела или как говорилось выше – «разнести как тыкву».
Так, что лучше всего было решено поупражняться в словестной дуэли.

* * *
До этого Самылкин просил Михаила Изосимовича помочь встретиться с Министром обороны, зная о его связях в верхах, на что тот обозвал его «дураком» и еще и осмеял.
Такое он не мог простить. И ответ не заставлял себя ждать: «Ты, толстый пудель с рылом тапира и зассанным тельником…».
В ответ приходило: «А ты лысый осел с хвостом крокодила и фуражке без кокарды задом наперед…».
Так они друг другу и писали все время, придумывая разные оскорбления.
Мимоходом Владимир Афанасьевич написал, что думает дополнить Законопроект статьей:
«Выдавать компенсацию на питание в сумме Трех Прожиточных Минимумов, установленных для отдельно взятого региона проживания Инвалида Чернобыля. Ежегодно индексировать эту сумму на увеличения Прожиточного Минимума для пенсионеров по региону проживания. Данные выплаты переводить на «Сбербанковские» карточки, защищенные Специальным чипом от взлома и отметкой: «Продовольствие».
- Хотя бы один давали ПМ - подумал Самылкин и написал еще одну обзывалку в далекий Кёнигсберг, так как любил, чтобы последнее слово всегда оставалось за ним:
«Ты, моряк, с печки бряк, растянулся, как червяк! Вся задница в ракушках и пузо в якорях. Пусть тебе чайки всё время на голову гадят».

* * *
За окном медленно опускались сумерки, окутывая темнотой соседние дома. Во многих окнах зажегся свет.
Владимир Афанасьевич уже было хотел отправить компьютер в «спящий» режим, как его внимание привлекло сообщение Шулерова-Болтунова.
- Ну, ка, ну ка, чего этот чудик наковырял - заинтересовался Самылкин и придвинулся поближе к монитору.
Шулеров написал, что поймали, какого то бывшего сенатора от Тамбовской областной Думы за то, что тот списал кандидатскую диссертацию.
В Сети появилась некая организация «ДИССЕРНЕТ» - вольное сетевое сообщество экспертов, исследователей и репортеров, посвящающих свой труд разоблачениям мошенников, фальсификаторов и лжецов.
- Делать ему, что ли не фиг, - произнес Самылкин. - Ну ладно эти. Эти хоть люди грамотные. Ловят и разоблачают кого то, хотя тоже почти все свои прежние работы посписывали, и списывают сейчас. А вот этот Шулеров чего хочет то? Чего радуется? Все равно никого не накажут и получать денег они меньше не станут. Ну, поймали они этого Серпухова, ну и что? Чему радоваться? Загадил всю Гостевую Чернобыльцев перепостами из других сайтов. Где он их только выискивает? Наверное, когда проспится от своего самогона, потом глазки откроет, вскочит и ну тебе копировать все подряд и втыкать в Гостевую. А вот спросить про что-то у него не возможно. Скользкий как гриб «валуй». Их еще сопливыми зовут. Точно, «валуй». Они только в засолку идут.
Владимир Афанасьевич знал все породы грибов, так как любил ходить и собирать их. Идешь просто по лесу и отдыхаешь от всего.
- Ну и Шулеров, - хмыкнул он и стал читать дальше.
- Вот, Самылкин! Это твой земляк. Радуйся, - написал в конце Шулеров.
- Ну, пройдоха! А своими словами даже простецкого написать не может, - подумал Самылкин и решил оставить ему свою запись:
«Шулерову-Болтунову.
Этот Серпухов имеет ко мне соседское отношение, как к собаке уши от слона. Ты же сам привел всю хронологию его «боевого» пути и там значится, что он только до 2001 года представлял в Совете Федерации Областную Думу. На самом же деле его и близко не было в наших краях. Да еще и не открыл ты никакой Америки. В основном на постсоветском пространстве все ученые с такими степенями, как правило, липовые, за откаты, да с помощью студенческих рефератов.
А в нашей местности, да, наверное, и в твоей, все решается очень просто. Пришли, договорились, откаты обозначили и все прекрасненько.
Интересно, а вот ты, мог бы какую-нибудь диссертацию забубенить?
Ну, типа, - «Влияние лунного света на рост телеграфного столба». Или еще что-нибудь посерьезнее в этом роде».
Самылкин знал, что Шулеров ему даже не ответит. Если и напишет, то опять воткнет какой-нибудь перепост месячной или даже прошлогодней давности. Это чтобы «пометить» территорию (страницы чернобыльской гостевой), как пес. Мол, я тут. Я никуда не делся. Вот смотрите и радуйтесь. Вот его бы, я точно пристрелил из Браунинга, если бы встретил в лесу…

* * *
Владимир Афанасьевич откинулся на спинку стула и представил себе такую картину:
«Он гуляет по лесу и заодно хочет набрать грибочков (одно другому не мешает). А их нет и все тут. Одни раздавленные попадаются. Вдруг его, что то насторожило. Он оглядывается кругом. Его внимание привлекает большой пень, из-за которого торчат уши, и доносится какой то шум. Он подкрадывается поближе, а там … Глазам своим не верит - Извлечёнкин , Военком, и с ними Шулеров-Болтунов. Сидят, голубчики, и подосиновик не могут поделить. Ругаются, спорят о том, кто из них больше грибов в лесу раздавил и кому этот достанется раздавить.
- Ага, попались, голубчики! - радостно восклицает он и достает из-за пазухи «Браунинг», наставляя по очереди на каждого.
- Не стреляй в нас, добрый человек, - жалостливо просит Извлечёнкин.
А он навскидку - Бах! Бах! Сначала в одного, а потом в другого. Шулеров обхватил прострелянное бедро и, корчась от боли, пытается остановить кровотечение. – Не убивай, братан, я свой, - с мольбой в голосе стонет он.
Извлечёнкин тоже ранен. Но, сволочь такая, упал и прикинулся убитым. Ручонки раскинул, глазки закатил и не дышит. Ну, одним словом фантастическая птица – «Хитрожоп Порхатый». Такую птицу он сам придумал и даже на ветки посмотрел, а нету ли ее тут рядом. Но на ветках сидели одни воробьи и весело чирикали.
Если бы его спросили, что это за птица такая, то он бы сказал, что это что-то среднее между дятлом и воробьём.
Военкома решил сразу не убивать, пусть, гад, помучается, и стреляет поначалу в ноги. Тот ползет, протягивает руку и скулит: - За что? За что? Дай я тебе сапоги поцелую. Прости. Но не убивай! У меня детки маленькие с внучатками. Все кушать просют. Я грибы не со зла давлю ногами и в землю их втаптываю. Я больше не буду.
Тогда он опускает дымящийся пистолет и делает вид, что собирается уходить. Потом резко поворачивается и, со словами: - Сдохни, гад! - Бах, в лоб. - Вот это за то, что подосиновик мой сорвали. Я теперь из-за вас без супа останусь. А может с картошкой поджарил бы. Я и так голодаю. Индексации нет на питание, а цены почти каждый день растут.
Затем кидает взор на обезумевшего Шулерова, из штанов которого исходит резкий запах, и говорит: - Что, обгадился? Запомни! Будешь перепостивать и «пургу» всякую гнать, и с тобой так же будет.
Пнув ногой, тело военкома, он углубляется в лес искать грибы».

Под ложечкой засосало. Это язва давала о себе знать. Он встал и не спеша прошел на кухню. Достал батон «Стирато» с оливками, сыром «Мацарелло» и вялеными томатами от любимого итальянского производителя и разрезал вдоль. Потом половинку намазал маслом «Ла Валле Фиорита» и икрой лосося, стал медленно пережевывать, думая о чем то своем. Наверное, о Законопроекте.
За окном совсем стемнело.
- Скоро и спать можно ложиться, - подумал Владимир Афанасьевич.
Но так как без стаканчика коньяка он уже засыпать не мог, то по уже сложившейся привычке накатил себе грамм 150 «Hennessy», опрокинул его в себя одним глотком и, не выпуская из рук бутерброда, направился в спальню…

...продолжение следует...

Глава 14

Часть I

Лежавший на краю стола телефон зазвонил. На этот раз Сергей Эрзяевич Сибирькин-Запойцев не схватил трубку сразу, а, напротив, протянул к ней руку очень медленно и осторожно. Таким движением люди тянутся погладить незнакомую собаку или поймать бабочку.
Взяв в руку телефон, Сибирькин так же медленно поднес его к уху, секунду помедлил и, наконец, включил. Это звонок был из Москвы. ОН САМ решил ему позвонить. Сейчас все будет ясно.
- Слушаю, – сказал Сибирькин в трубку, прилагая все силы, чтобы голос не дрожал.
- Да не пил я ничего! Трезвый я! Я же писал в Гостевой Чернобыльцев по поводу алкоголя, что не то чтобы пил или пью, просто на дух не переношу. Я по нации из финско-уйгурской народности, там, где деревня Хайдак Псковской области и Красноярского края. А там не пьют, – без зазрения совести соврал он. – Если бы это было не так, то мне не вручили бы вчера золотую медаль от 4 мая за заслуги по Социальной защите Министерством.
Затем ухмыльнувшись подумал: - Противно осознавать, когда МУЖИКУ НА ПОСОШОК ВЫПИТЬ НЕ ДАДУТ, а наркоту прописывают!!!

Следующие несколько секунд он слушал своего собеседника молча, однако для того, чтобы понять, какие он испытывает при этом эмоции, слова были не нужны. Круглое лицо Сибирькина-Запойцева медленно вытягивалось в овал, кожа бледнела, причем настолько быстро, что через несколько секунд от лица отлила вся кровь, и оно сравнялось цветом с воротником белой рубашки, выглядывавшим из-под пиджака.
Сибирькин открыл рот, явно собираясь что-то ответить, но не издал ни звука. В этот момент он был очень похож на выброшенную на берег рыбу, еще живую, но уже совершенно беспомощную.
Сглотнув и выслушав еще несколько слов, Сибирькин наконец снова обрел дар речи.
– Как?! – тихим сиплым голосом спросил он. – Не может этого быть!
Сибирькин трясущейся рукой рванул верхнюю пуговицу рубашки. Воротник неожиданно начал душить его, мешал вдохнуть полной грудью. Рубашка была хоть и не новая, но пуговица не расстегивалась, Сибирькин рванул ее сильнее и оторвал с корнем, но даже не заметил этого. Дрожащим голосом он сказал:
- Я постараюсь. Я работаю над этим.

* * *
Сибирькин убрал мобилу от уха, но класть обратно на стол или прятать в карман пока не спешил. Лицо его исказилось гримасой, которая одновременно выражала целый спектр различных негативных чувств: обиду, досаду, злость, презрение...
– Профессионалы сраные... – прошипел он. – Специалисты недоделанные,– нарочито противным голосом, явно кого то, передразнивая, проговорил он. – Я же писал на сайте Чернобыльцев:
«Мы, Сибиряки делаем свое интересное дело (без обид). Какие, есть мысли и думы? Например, узнал, о мыслях Вяткина. Пример - предложение о внесении Законопроекта (я его заблокировал, своими мыслями вслух) и дал свое видение в адрес Президента СЧР. Предложил вариант своего (и ребят Сибиряков) видения наших проблем».
Сибирькин был в гневе. Виной всему были предложения и действия Вяткина.
Вяткин хотел, обойдя СЧР, самолично внести в Думу поправку к Закону. Только написал очень хитро, как будто не он один, а огромное количество Чернобыльцев хотят это сделать.
Сибирькин взял со стола лист бумаги с распечатанным текстом, который ему прислал Вяткин по электронной почте, и углубился в чтение, хотя читал эти строчки сотни раз:
«Предлагаем внести в Государственную Думу законопроект о внесении изменений с ст. 13 Закона «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС», изложив пункт 2 части первой ее в следующей редакции…».
Пропустив начало, Сибирькин стал перечитывать сам пункт Б.
«…б). Вследствие военной травмы, из числа военнослужащих и военнообязанных, призванных на сборы, получивших радиационно-обусловленное заболевание при исполнении обязанностей военной службы, участвуя в ликвидации последствий чернобыльской катастрофы, независимо от места дислокации и выполнявшихся работ, а также лиц начальствующего и рядового состава органов внутренних дел, Государственной противопожарной службы, проходивших (проходящих) службу в зоне отчуждения».
Голос, с кем он разговаривал, срочно просит написать свой контраргумент, который предлагалось вставить в Закон, так как предложение Вяткина потребует большего финансирования со стороны государства, а этого допустить было нельзя.
Сибирькин догадывался, что Вяткин это делает для кого-то персонально, а не для всех. Значит, в этом была какая-то заинтересованность, протолкнуть поправку, чтобы решить свою задачу. Хитер Бобер, - подумал Сибирькин.
Теперь надо было напрягаться и думать. Сибирькин уже подключил знающих людей, и они уже начали работать над этой проблемой. Ну да ладно, может, еще обойдется...

* * *
Сибирькин несколько раз с силой провел правой рукой по лицу, словно очищая его от чего-то грязного и липкого. После этого он решительно набрал на мобиле какой-то номер и поднес его к уху:
- Это Я. Ну что у тебя?
- Эксперты СЧР считают, что предложенный Законопроект Вяткина «О внесении изменений в Статью 13 Закона не отвечает правилам законотворчества, - ответил голос.
- Ага. Я так и думал, - сказал Сибирькин, хотя на самом деле ничего не думал (постоянное употребление горячительных напитков не давало думать, а тем более обдумывать).
Далее голос предупредил Сибирькина, что в город по указанию Карпуненко и Городничего направляется группа людей, которая должна будет нейтрализовать его.
Сибирькин знал, что эти люди работали, когда-то на Вяткина. Они все состояли в одной партии и в одной организации. Они все были заинтересованы, чтобы в Думе прошел, именно, проект Вяткина и чтобы этому никто не мог бы помешать.
- Видно тоже с ним в доле, - подумал Сибирькин.
Еще их задачей было захватить все его бумаги с документами. Это были исковые заявления, жалобы в Верховный Суд, предложения, письма в Администрацию региона и много чего другого. Например, пустые бланки удостоверений «О праве инвалида на льготы» и все сопутствующие бумаги по ним. На некоторых даже были печати, оставалось только вклеить фотографию и все…

* * *
Сибирькин-Запойцев метался по своему кабинету со скоростью, неожиданной для такого человека. Причем как минимум половина движений была лишней. Вот он метнулся к двери, потом к столу, потом снова к двери, свернул на полдороге и подскочил к здоровенному сейфу, начал набирать на цифровом замке какую-то комбинацию, но не закончил и снова кинулся к двери. Видно, Сибирькин находился на пределе, нервы у него были натянуты как струны, и поэтому он не мог толком ни что-либо сделать, ни на чем-либо сосредоточиться, а метался от одного к другому.
Впрочем, Сергей Эрзяевич, будучи человеком неглупым, когда был трезв, сам это понимал. Подойдя к двери, он неожиданно остановился и несколько раз глубоко вздохнул.
- Спокойно, Серега, спокойно, – вслух сказал он сам себе чуть подрагивающим голосом. – Паника еще никого до добра не доводила, спокойно, время у тебя есть. Соберись и сделай все по порядку, как положено, без спешки. – Сибирькин словно уговаривал сам себя, и эта методика, с год назад посоветованная ему одним психологом в санатории Кисловодска, оказалась довольно действенной.
Он перестал метаться, дыхание чуть замедлилось, а начавшееся головокружение, всегда бывшее у Сергея Эрзяевича первым признаком повышающегося давления, сразу ослабло.
- Вот, хорошо, – продолжил Сибирькин. – А теперь мы вот что сделаем... Раз... Два... Три...Четыре....Пять.....
Он медленно досчитал до двадцати. Этот совет ему дал уже не психолог, а один из школьных учителей в далеком детстве. Чтобы успокоиться, нужно вслух досчитать до десяти или до двадцати, чем медленнее, тем лучше.
- Двадцать, – закончил свое упражнение Сибирькин. Ему и правда немного полегчало, упражнения помогли ему в какой-то степени отвлечься и расслабиться. Первым делом Сибирькин вернулся к столу, выдвинул один из ящиков, достал оттуда маленькую белую коробочку, открыл ее и вытряхнул на ладонь два белых шарика. Это было лекарство, нормализующее давление, очень дорогое, но зато сильнодействующее. Сибирькин купил его в Японии, когда работал на Большом морозильном траулере. Не смотря на то, что срок годности был давно просрочен, он губами взял таблетки с ладони, запил их остатками «Вана Таллинна» и снова пошел к двери кабинета.
- Спокойнее, спокойнее, – снова сказал себе Сибирькин, заметив, что опять торопится, и замедлил шаги. В голове внезапно возникли слова из песенки, которые ему нравились еще с времен работы мастером судовых холодильных установок:
«День проходит за днем , а в мозгах как угар.
Географию мира зубрю в перекур.
Лос Пальмас, Сантекрус, Голубой Гибралтар,
Аден, берег Атаки и Сингапур.
Я в театры не шел, в чужеземных портах.
И по Риму бродя , не искал Колизей.
Но зато разбирался в Турецких коврах,
Сингапурский Базар заменял мне музей».
- Плавали. Знаем, - подумал он. - Меня просто так не возьмешь.
Подойдя к двери, он закрыл дверь кабинета и на всякий случай запер ее на ключ…

* * *
Сибирькин подошел к сейфу, открыл его, вытащил толстую стопку бумаг и положил ее на стол. Потом снова вернулся к сейфу за следующей стопкой, потом еще за одной. Некоторые бумаги он не трогал, но их было меньше.
Закончив, Сибирькин вернулся к столу, вынул несколько папок из ящиков и положил их рядом с вынутыми из сейфа. Вот они исковые заявления, судебные решения и много чего еще. А вот и коробка с накладками для печатей.
- Что же мне со всем этим делать... - пробормотал он себе под нос...
После недолгого раздумья Сибирькин придвинул гору бумаг к себе и стал быстро просматривать. Не каждую бумажку по отдельности, а стопками, как они и лежали. Большую часть просмотренного, он отодвигал влево, остальное бросал прямо на пол.
Через десять минут это дело было закончено, Сергей Эрзяевич с кряхтеньем поднялся из-за стола, присел на корточки рядом с кучей брошенных на пол бумаг и принялся их рвать. Сначала он рвал их на совсем мелкие кусочки, но быстро понял, что так он провозится до вечера, и стал разрывать листки только вдоль, на несколько полос, а обрывки кидать в сделанную из стальной проволоки корзину для бумаг, подаренную ему девушками, вдовами чернобыльцев.
«Все равно смогут прочесть, – подумал он, глядя на обрывки. – Перемешать? Нет, не поможет... А если... Да, точно!»
Сибирькин сунул руку в карман и достал зажигалку, которую тут же поднес к низу корзины, заполненной обрывками, и крутанул колесико. Бумага тут же легко занялась, и через несколько секунд в корзине горел целый костер, в который он постоянно подбрасывал все новые и новые листки.
Накладки на печати для удостоверений «О праве инвалидов на льготы» уже начинали гореть синим пламенем, отличавшемся от горения бумаги и удостоверений. Разгоревшись, это месиво запылало так жарко, что Сибирькину пришлось отодвинуться чуть в сторону. По всему кабинету полетели невесомые клочки белесоватого пепла. Подхваченные потоком горячего воздуха, некоторые из них вылетали в приоткрытое окно, но зато дело теперь пошло куда быстрее, прочитать уничтоженные документы не смог бы уже никто. Происходи это в более современном здании, оборудованном автоматической противопожарной системой, давным-давно уже завыли бы сирены, и Сибирькина залило бы водой…
Тем временем уже почти все прогорело. Сибирькин бросил в корзину еще несколько листков, тут же ярко вспыхнувших, но это уже была последняя порция.
- Порядок, – довольным голосом сказал Сибиркин-Запойцев.

* * *
Зрелище горящих документов словно бы прибавило Сергею Эрзяевичу сил. Правда, он тут же недовольно скривился. Паркетный пол вокруг корзины дымился, и гаснуть сам по себе явно не собирался. «Не хватало еще и вправду пожар устроить», – подумал он.
Сибирькин осмотрелся в поисках какой-нибудь воды, тут же вспомнил о своей еще не начатой минералке, схватил со стола полуторалитровую бутылку и полил из нее паркетный пол по кругу около корзины. Раздалось тихое шипение, на секунду дым повалил сильнее, но тут же почти прекратился. Сибирькин закашлялся, подошел к окну и открыл его пошире, чтобы комната скорее проветрилась. Но начавшееся было улучшаться его настроение, тут же снова испортилось.

* * *
На столе коротко звякнул телефон. По звонку Сибирькин определил, кто это, по инерции схватил трубку, но тут же резко положил на место.
«Началось, – билось у него в голове. – Ищут! Если успеют засечь, то мне крышка! Нужно скорее. Что еще осталось? Бумаги я уничтожил... Нужно взять деньги и документы».
Он с трудом наклонился, вытащил из-под стола большой портфель и метнулся к сейфу. Поставив портфель на пол, Сибирькин принялся выгребать с нижней полки сейфа брикеты стодолларовых купюр и одну за другой бросать их в портфель. Денег было прилично.
- Мне не нужны ЧАЭсовские деньги, в городе знают мой авторитет, где я работаю юристом, там деньги и «зарабатываю, - говорил везде и всем он.
Закончив с этим, он глубоко засунул руку в сейф и нажал секретную кнопку. Раздался негромкий щелчок, и в дне самой нижней полки открылось потайное отделение, в котором лежали несколько паспортов и пистолет Макарова. Сибирькин лихорадочно пролистал паспорта. Все они были с его фотографией, но на разные фамилии. Наконец, выбрав один, он сунул его в карман, а остальные ссыпал в портфель, туда же бросил и ПМ.
«Кажется, все», – подумал Сибирькин и шагнул к двери кабинета, рядом с которой на вешалке висело его пальто. Но, едва протянув к нему руку, он застыл и вдруг с невнятной руганью бросился к столу. Он понял, что забыл про компьютер, а ведь все те документы, которые он только что сжег, можно было извлечь с жесткого диска. Конечно, там стоял пароль, но взломать его было делом хоть и трудным, но возможным.
- Скорее, скорее, – бормотал Сибирькин , пока машина грузилась. – Так...
Просматривать все папки, и удалять опасные файлы у него не было времени, поэтому он запустил программу полного форматирования жесткого диска с уничтожением всех данных на физическом уровне и снова бросился к вешалке.
Запахнув пальто, Сибирькин остановился и снова досчитал до десяти, а закончив, вслух спросил сам себя:
- Ничего не забыл?
И сам же себе ответил:
- Ничего, – и, поспешно застегивая пальто, вышел из кабинета.
На сто процентов без «почти» он доверял только себе.

* * *
Выйдя на улицу, он встал на углу и поднял руку. Конечно, можно было вызвать такси и по телефону, но Сибирькин считал, что так безопаснее. Место было оживленное, и спустя минуту старенькая серая «Хонда» прижалась к тротуару рядом с ним.
- Куда едем, командир? – спросил пожилой усатый водитель, когда Сибирькин заглянул в машину.
- Прямо, – коротко сказал Сибирькин. – Двадцать баксов даю.
- Идет, – тут же согласился усатый. – Садись.
Сибирькин обогнул машину, сел на переднее сиденье рядом с водителем, захлопнул за собой дверь, и усатый дал газу…
Сергей Эрзяевич достал из кармана мобильник и принялся набирать какой-то номер. Когда на том конце ответили, он сказал: - Записывайте срочно. Могу только диктовать. Я уже не в офисе, за мной охота.
Итак, пишите: «При решении вопроса о размерах возмещения вреда, причиненного здоровью и мер социальной поддержки для граждан, указанных в абзаце 2, п. 2 части 1 ст. 13 настоящего Закона и мер социальной поддержки для семей, потерявших кормильца из их числа, погибших в результате катастрофы на Чернобыльской АЭС, умерших вследствие лучевой болезни и других заболеваний, возникших в связи с чернобыльской катастрофой, а также семей умерших инвалидов, на которых распространялись меры социальной поддержки, указанные в части 4 ст. 14 Закона, по их выбору устанавливаются размеры возмещения вреда, причиненного здоровью и меры социальной поддержки в порядке, установленном законодательством Российской Федерации для граждан, ставших инвалидами вследствие военной травмы, без установления причинной связи «военная травма».
Когда голос сказал, что все принято, Сергей Эрзяевич нажал на телефоне красную кнопку и облегченно вздохнул…

Часть II

Приехав на конспиративную квартиру, Сибирькин первым делом позвонил домой и сказал, что может быть останется ночевать в офисе, так как много работы. Домашние привыкли к его постоянному отсутствию и длительным командировкам.
Все-таки такой пост, как Председатель Союза инвалидов Чернобыля не давал права подолгу находиться дома и заниматься домашними делами. Общество требовало и ждало. Обществу нужно самопожертвование, ну а про Союз инвалидов атомных катастроф и говорить было не чего. Таким людям сгорать без остатка велено самим Всевышним.
Была такая Агнес Гонджа Бояджиу, в простонародье Мать Тереза, которая отдала всю себя служению бедным и больным.
Сибирькин был такой же человек, бросивший на алтарь всего себя без остатка и тут нечего уже и поделать. Таких людей просто не найти, даже если включить фонарик в самый солнечный день. Если учесть, что он кроме всего был еще очень общителен и душа компании, то градус доверия зашкаливал так, что стрелка даже залипала от этого плюсового стояния на шкале прибора жизни.
Пройдя в комнату, Сергей Эрзяевич выглянул в окно, чуточку отодвинув штору. Ничего подозрительного он не увидел. Люди не спеша шли по улице, но в их образе при свете витрин и уличных фонарей ничего и близко не было от краснодарского загара и темперамента.
«Наверное, уже в офисе все облазили и остались ни с чем. Это были мои наработки, мои бумаги и ни фига им не удастся их у меня выкрасть и присвоить.
Я же писал: хочешь Удостоверение «О праве инвалида на льготы», то приезжайте, прописывайтесь и получайте. Может, конечно, надо заплатить не так много бабла чисто на технические нужды и поляну накрыть, но это же благое дело. Приезжайте, найдем резиновый домик. Нам не впервой прописывать по сто человек на один метр. Только не надо ля-ля. Документы им покажи, удостоверения выложи, скрины и так далее. Хер Вам на палочке».- Сибирькин сжал на обеих руках фиги, и показал их зеркалу, которое висело над небольшим столиком - баром…
Затем он сел в кресло и включил телевизор. Пощелкав немного пультом в поисках программ, он остановился на канале ТВ-3. Там шла программа про колдунов, астрологов и магов. Какой-то плюгавый с бородкой рассказывал, что в центре океана третий день качается маленькая лодка, в которой сидит мужик в окружении десяти красивых голых девушек. Все мрачно смотрят в воду, мужик в очередной раз горестно вздыхает: - Если еще раз поймаю Золотую рыбку - голову откручу паскуде! Да уж - загадал желание: секс с самыми прекрасными девушками в тихой романтической обстановке...
- Ну и дурак, - произнес Сибирькин и выключил телевизор.
Достав из барного столика бутылку спиртного, с какой-то замысловатой этикеткой, он набулькал в бокал грамм 200 и выпил все одним махом. «Дурак и только. Нашел что загадывать», - сказал он сам себе…
«Завтра будет болеть голова, завтра будет немного стыдно за те моменты, о которых вспомнишь, но сегодня…Сегодня долой разум, вперед животные ненасытные инстинкты». Сибирькин опять плесканул в бокал из бутылки и выпил махом, закусив только сушеным кусочком кальмара из пакетика. На пакетике было написано: «Сушеный кальмар. Пивной Рай»…


* * *
Вдруг из ночной лампы, что стояла на столике, появилось чье-то лицо. Лицо было с козлиной бородкой и усиками. На голове была кепка заломленная назад. - Привет, - сказало лицо.
Сибирькин уставился на него. Его глаза округлились, и он стал удивительно похож на огромного перепуганного моржа, который вылез из проруби, закинул ласты на край льда, и тут же на эти ласты наступила здоровенная лапа белого медведя.
Лицо стало мерить его своим прищуренным взглядом. Вдруг оттуда же вытянулась вперед рука с раскрытой ладонью. Чуть картавый голос начал быстро-быстро говорить:
- Сибирькину – власть имущему. Представителю золотого миллиарда.
Это не мы были замполитами в Чернобыле, а ты. Так что дедушка Ленин должен к тебе быть ближе. Что касается всего остального. Одни образования получают, чтобы людям помогать, другие чтобы их профессионально дурить и обкрадывать на вполне законных основаниях. Ты деньги не заработал и тем более горбом. Все суды договорные, а доброжелательное отношение местных властей заработал, продажей души и совести. А по жизни ты ИУДА, делающий свой бизнес на горе людей, на их проблемах, которые им сам и создал.
Сибирькин сначала опешил, но тут же рубанул в ответ:
ИЛЬИЧ, ТЫ ПАРТИЗАН ПО ЖИЗНИ, ВЫ НЕ ИЛЬИЧ, МНЕ ЛИЧНО ПОФИГ.
А ВОТ ТЕ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ СО МНОЙ ИГРАЛИ НА ГИТАРАХ (НА МОРЕ И В ГОРАХ) ИМ, СЛАВА БОГУ, А ЕСЛИ ВЫ РЕШИЛИ УКУСИТЬ МЕНЯ ЗА ПЯТКУ, ТО ВАМ МОЙ ОТВЕТ: КОЗЛА В ГОРАХ НАЙДИ И ЕСЛИ СМОЖЕШЬ, ТО И ПОДОИ ЕГО!!!
МЕНЯ МОЖЕТ ПОНЯТЬ ТОЛЬКО БАРДЫ: САНЯ ПРЕКРАСНЫЕ И НАИКРАСИВЕЙШИЕ ДАМЫ, И ТЕ, КТО БЫЛИ ПОСТОЯННО СО МНОЙ, С МОЕЙ ГИТАРОЙ (БОРЯ ШАЯХМЕТОВ (ГЕЛЕНДЖИК) С ПЕСНЕЙ "РОДНИК ЛЮБВИ" И ВСЕ НАИКРАСИВЕЙШИЕ ПАРНИ!..
- Ты понял?! - закричал снова Сибирькин, подавшись вперед и схватившись обеими руками за боковые спинки кресла. Жилы на его шее вздулись, и выступающие вены начали пульсировать. - Сгинь, бес! Его рука замахнулась, как будто он хотел оттолкнуть этого человека.

* * *
Лицо в кепке исчезло. Но на месте его появилось другое лицо. Потом появились плечи и из пустоты стал вылезать человек. Появившись на уровне поясницы, он уставился на Сибирькина и сказал: - Привет. Не узнаешь? Я Антон из Ленинградской области. Так вот, слухай меня, Серега.
Если ты занимаешься бизнесом для отдыха и так далее, то не морочь голову на сайте, работай тихо и не рекламируй что наживаешься на инвалидах. Позор таким.
- Ты, идиот! Ты откуда меня знаешь?! - заорал Сибирькин. – Антон! Я что-то понять не могу, Вы что-то сами-то можете кроме, как сходить в туалет? Или хотите поделить всласть имущих?! То это не ко мне. Сколько в жизни имею- все мое. А вот насчет правды и дележа – это к В.И. Ленину, пожалуйста. Иди, получай образование и дивись жизни. А за то, что я своим горбом заработал, я любому глотку порву. Я по своей жизни умственный работяга!
Сибирькин махнул рукой на этого Антона. Тот стал сужаться и исчез за лампой…

* * *
Сибирькин булькнул еще себе в бокал и только хотел проглотить, как тут стала возникать очередная фигура. – А-а! Пьешь? - спросил человек. Лица его практически не было видно. Оно миражировало и было постоянно в движении. То рот был там, где недавно были глаза, то глаза были там, где был рот. За ним возникло еще одно лицо.
- Вы кто?! - крикнул Сибирькин.
- Я, Петр, я тоже из Омска, а тот, кто позади - Олег.
Тот, кто назвался Петром, внезапно выпалил: - Ну, ты хоть по пьяни молчи, юрист!
А тот, кого назвали Олег, сделал презрительный взгляд и плюнув в Сибирькина прокричал: - Сибирькин! Может, уже харэ засирать гостевую? Есть у тебя Скайп - давай поговорим?
- Какой на фиг Скайп!? Ты что, не видишь, что у меня нет компьютера?! Изыди, гад!
Бесы! - Вскрикнул Сибирькин и махнул рукой. Фигуры тут же исчезли.
Опрокинув в себя содержимое бокала, он стал тереть глаза кулаками. Лицо покраснело, а в глазах замелькали черные точки. «Нет, меня так просто не возьмешь. Это просто привиделось». Он взял кусочек кальмара и захрустел им…

* * *
Внезапно кто-то окликнул его. Голос шел из угла комнаты. Сибирькин посмотрел туда и опешил. На него смотрел маленький человечек. Это был далеко не молодой человек, но приятной наружности, с чёрной, как сапоги, рожей и с красными выразительными глазами. На голове у него были маленькие рожки, которые прикрывали пучки волос, непонятно какого цвета.
- А я Рома, - пропищал он. - Так вот, зырькай сюды.
Вы, уважаемый, прикалываетесь или Вас не долечили? Наймите переводчика с русского на русский, чтобы хотя бы понять, о чём Вы пытаетесь сказать.
Сибирькин от такой наглости привскочил с кресла, как будто сел голым задом на электрического ската:
- Если, ты тот РОМА - не груби, на все сто отвечу! Мне звонила вдова с благодарностью не тебе, а мне (женщина будет получать повышенную пенсию, как по военной травме, муж был партизаном). Если у тебя есть вопросы, то обратись на улицу Фрунзе, с тебя возьмут 50 процентов за твой ум. Хочешь пошутить - ко мне пожалуйста. Или боишься?
Все вопросы Чернобыльцев Я решил у Губернатора! А Вы, фраер, никто!!!
Я решил вопросы у Губернатора о питании, о котором ты и не мечтал, на сегодняшний день - это доплата 2500 рублей, всем категориям, памятник до 1 сентября, у которого тебя наши не должны видеть, икона «Чернобыльский Спас», подарки ребятам нашим и вдовам, 50 процентов коммуналки, Знаки ПОЧЕТА, которые тебе не положены. Лично решил вопросы в суде о получать мужикам и дамам ВВЗ без проблем и многое чего.
Это Я, а ты кто?
Теперь насчет лечения. У меня только три фирмы медицинских, которые я курирую. Будучи юристом, нашим мужикам и девушкам (гинекология) предложено в этих фирмах проходить лечение на бесплатной основе. Скажи, пожалуйста, где еще такое есть? А я инвалид и работаю на дому!

* * *
Тут из лампы опять стало появляться физиономия Ильича. - Изыди, гад! - закричал Сибирькин.
- Владимир Ильич! А чем Вам замполиты не нравятся из матросов?
Вы узнали об этом из моего сообщения, далее, укусить-то меня не сможете, так как Вы сами то кто?
Недавно разговаривал с Медлительным Володей из Ессентуков и буду публиковать на его странице свои труды, если сможете, то опубликуйте, пожалуйста, более достойные свои труды, а мужики пусть скажут свои слова.
А в плане миллиардера или миллионера, то у себя на лбу прочитайте, кто Вы сами-то кто.
А насчет мужиков, мне бы хотелось услышать Омичей с их фамилиями, а не понос Ваш…
Сергей Эрзяевич вскочил с кресла и нервно заходил по комнате. Он напоминал пьяного матроса корвета или даже бригантины, которая год бороздила моря и не приставала к берегу. Наконец заветный берег принял команду и впустил всех на берег и они качаясь после качек и утомительных вахт, где все время приходилось балансировать на палубе, побрели искать кабак в незнакомом городке. Ноги не слушаются и руки надо расставлять по сторонам, чтобы в случае чего схватиться за леер и удержаться на палубе улицы. Леер в этом случае заменяют стены.

* * *
Вдруг в углу, где потолок соединяется со стеной, стал вылезать кожаный органайзер. Вернее, появилось лицо похожее на Органа́йзер - то есть на книгу, содержащую календарь, адресную книгу и блокнот.
Молния скрепляющая половинки разошлась и оттуда раздалось:
- Хватит пить! Совсем разошелся! Посмотри на себя в зеркало! У какого такого ВОЛОДИ ты был?! Что ты мелишь!
Сибирькин-Запойцев замахал руками: - А-а-а-а! Демоны! Да когда же вы уйметесь?!
Привет и утром два привета, Органайзер! Володя мой и друг и товарищ! Если Вас, уважаемый, обидел - так и говори. Был в гостях у Володи в июне, говорили о многом и позитивном! В стране дураков живем и здравствуем, прости, что Вам не доложил! Уважал и уважаю все мысли.
Вы умный человек и не завистливый, наверное? Наши недоговаривают, не потому что МЫ дебилы, а потому что МЫ не хотим ЛЮДЕЙ ОБИДЕТЬ! Я Вам могу сделать расклад по ВСЕЙ РОССЕИ, у Вас ПОПА ЗАМОРЩИИЦА от этого!
Уважай своевременные действия Пскова! Николай и его сотоварищи нас относили сделали по ФЗ № 125. Я защитился и имею ДИПЛОМ и учился на высказываниях Николая, по Нам всем. Извини друг, Органайзер! Памятник пошел уважать!
Он впился взглядом в то место, где только сейчас был Органайзер. Но там ничего не было. Сибирькин ущипнул себя за ягодицу: - Кошмар какой-то! Что со мной?!
Он ущипнул себя за нос, да так сильно, что на носу образовалась «слива». Так говорят в простонародье на кровоподтек кончика носа, который появляется, если сильно прижать нос пальцами или зажать его между дверью и дверным косяком. Сергей Эрзяевич подскочил к столику и прямо из горлышка бутылки сделал несколько глубоких глотков…
* * *
Тут опять из за лампы показался крупный мужчина с бородкой и в майке.
- Виктор, - представился он. - Ты чего это пишешь сообщения и другим «Ником» подписываешься? Стиль то, один и тот же.
Хотя мне по большому счету, ты, Сибирькин, по барабану со своими тараканами или без них, с опохмела ты или после поноса с золотухой. По БА-РА-БА-НУ! Напоследок обрати внимание, что я тебя ни разу не обозвал, в отличие от тебя. А это показывает, что ты не сдержан, не адекватен и не далекого ума в жизни. А талантов "драть" прОценты с чернобыльцев среди нашего брата достаточно и без корочки юриста.
Сибирькин набрал воздуха и выпалил: - Вить, ну и ладно! Твои документы, как и Вяткина, нужны всем! Чем смогу, помогу! Извини, если хулиганил! Витя, только с музыкой!
В стране много! Хочешь, нет проблем! Дыши кислородом и не проси от товарищей, если у Вас они есть! Никто, для Вас не пойдет в ЗАЩИТУ ДАЖЕ С ПЕСНЕЙ С ПЕСНЙ, Еще раз объсняю: за друзей ИДУТ НЕ ТОЛЬКО ЧТОБЫ ПЛЕЧО ПОДДЕРЖАТЬ, А ЧТОБЫ И ВОНЮЧКОЙ АМЕРИКАНСКОЙ НЕ БЫТЬ!!!
Я СЛУЖИЛ НА ФЛОТЕ (ДЕСАНТНЫЙ КОРАДЛЬБ) И СТРАНУ ОХРАНЯЛ. НЕ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ВЫ АМЕРИКАСКАЯ ВОНЮЧКА ЖОПУ ЛИЗАЛИ АМЕРИКАСКИМ ЖЛОБАМ, А ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ДЕТИ СПАЛИ СПОКОЙНО!
НЕ ЗЛИ МЕНЯ, НЕ ЖЛОБИ, ИЗВИНЯЮСЬ!
Тот, что представился Виктором, протянул руку и схватил Сибирькина за горло как цыпленка:
- У нас сегодня тоже День города. Но так как омичей поздравил Премьер, то у вас, наверное, этот День круче. Поэтому ты такой неадекватный. Понимаю, вдобавок еще жара, пожары, груз ответственности, возложенный и прочее.
Выходи, Сережа, поскорее из запоя и звони. Помогу чем могу. Хоть я не бороздил океаны на рефрижераторах, но долг своей (еще тогдашней) Родине отдал добросовестно и сполна, впрочем, как и многие наши коллеги.
После этого его лицо расплылось и превратилось опять в органайзер.
Молния разошлась, и он словно кожаный рот, пытался укусить Сибирькина за голову. Сергей Эрзяевич втянул голову в плечи и завизжал:
- ОРГАНАЙЗЕР! ЛИБО ВЫ ЧЕЛОВЕЧЕ, ЛИБО МНЕ ВАМ ПОЗВОНИТЬ!
НЕ ПЛЫВИ В ПРЕКРАСНОЙ РЕКЕ "ТЕРЕК" ОСОБЕННО В ТЕСНИНЕ "ДАРЬЯЛА" И ТРУСЫ НЕ ЗАБЫВЙ, НЕ ЛЮБИ КРАСИВЫХ, а люби счастливых ДАМ. ЗНАЮ НАИЗУСТЬ Лермонтова, а Вы?
Хочу рассказать историю про великую и наикрасивейшую Царицу Тамару! НЕТ, не буду!!!
Извини, Витя, красота мир спасла и Вы знаете об этом, а мы с Вами только Буратино можем сострагать и то ЗИМОЙ. Или я не прав?
Уважаемый! Тебе не повезло! Я люблю Ошанина – «Было все гвоздики и розы. Много поэзии чуточку прозы». Понять не могу Вас? Вы что меня проверяете? Бог с Вами! Не топи себя!

* * *
Тут ему показалось, что кто-то копошится в коридоре. Сибирькин бросил взгляд туда. Там появился полный мужчина в сером пиджаке. Лицо было круглое с бородкой:
- Ну что, дружище? Сколько лет, сколько зим, - Он протянул руку. Сибирькин хотел схватить ее, но провел своей рукой по пустоте. - Ты это откуда? Ты кто? Ты ДЕМОН, а не Миша? Миша, Извлечёнкин! Это ты или ДЕМОН?
- Ты когда документы вышлешь? - спросил Извлечёнкин. - Когда?
Сибирькин испуганно уставился на Извлечёнкина, так как знал, что тот редко расстается с оружием, тем более место с обратной стороны пиджака, где должен быть внутренний карман, топорщилось и отдувалось.
- Миша, Вы щютить изволите? Или я врун, что Вам не высылал? Тогда Вам-то это зачем?
Ну, Вам-то, зачем это надо? Воюй с Шулеровым, если позволит! Со мной будь Люб! Нет проблем, остановись! Просто в этой жизни есть не клоуны, а поэты!
Далее Сибирькин сжав руки в кулаки начал говорить, как бы доказывая:
- Шулеров-Болтунов классный парень. Лишь бы ему рот не затыкали. Предлагаю выступать на линии Александровича, если он Нам позволит? Тема не просто горячая от Эстонского парня - Ваннаталлина-Фантомаса. Я вообще-то ЭСТ - Финско-Югорский породы - то есть Николая по деревне Хайдак - почти родсвенник, а дивизия у меня гордая - Буревестник от Горького породы.
Извлечёнкин так же исчез, как и появился…

* * *
Со стороны улицы раздался звук сирены. Сибирькин подскочил к окну. У подъезда стоял автомобиль Скорой Помощи. «Видно кому то плохо», - подумал он.
И тут ему послышалось, что кто-то ковыряется в замке. Дверь внезапно распахнулась, и в комнату вошли «Белки». Они несли носилки и были одеты в белые халаты.
- Ваши документы, - потребовала Главная «Белка».
Сибирькин достал удостоверение Инвалида Чернобыля и протянул ей. «Белка» посмотрела удостоверение, и, возвращая его назад, ухмыльнувшись, произнесла:
- Ну что, ИНВАЛИД, собирайтесь, мы за Вами.
Голова у Сибирькина закружилась, и он стал сползать по стене. «Белки» ухватили его и положили на носилки, накрыв сверху пледом в шотландскую клетку.
Сибирькин ничего уже не понимал, когда его несли по лестнице и воткнули носилки в машину Скорой.
«Белки» заскочили к нему в салон, а старшая села рядом с шофером.
- Ну, всё, - сказала она. - Поехали в ДУПЛО.
Зазвучала сирена и машина Скорой Помощи рванула, что было силы по ночным улицам Омска в сторону дальнего леса. Туда где жители ходят собирать грибы и ягоды.
Сибирькин хотел привстать, но сидящая рядом «белка» положила свою лапку ему на голову и ласково сказала:
- Лежи, дорогой, лежи. Все будет хорошо.
Другая «белка» открыла пробку на бутылке, которую достала из-под халата. Надев на нее соску, она всунула ее Сибирькину в рот.
Приятная теплота разлилась по телу. «Беленькая», - подумал он и закрыл глаза. Только губы с причмокиванием дергались, и кадык делал глотательные движения.
Другой лапкой «белка» накрыла его глаза. Сибирькину стало ещё лучше и приятнее…

ЭПИЛОГ (к Главе 14)

«Больше появляться не буду. Да лучше с простыми ребятами, как сейчас, и с ребятами с военной травмой работать буду, радость от помощи черпать!
Пишу в китайских очках и ничего не вижу, кто писал с лупой, тот поймет, извиняюсь за мои грубости. Очки будут, наверное, на следующей неделе. Заказал, но это не факт. Есть проблемы. Полчаса с лупой, все чтобы было бы хорошо.
С уважением ко всем. Буду зрячим - отвечу в плане доброты!»

...продолжение следует...

Глава 16

«Люблю тебя, булатный мой кинжал,
Товарищ светлый и холодный.
Задумчивый грузин на месть тебя ковал,
На грозный бой точил черкес свободный».
- Негромко декламировал себе под нос инвалид Чернобыля второй группы Алик Афашагов стихотворение М. Ю. Лермонтова, точа кинжал об точильный камень, в простонародье называемый - оселок. «Бжик, бжик, бжик» - пел кинжал.
Рядом с ним на столе лежала старая винтовка, покрытая ржавчиной и что-то продолговатое завернутое в холщовую ткань.
То, что лежало завернутым, представляло немалую ценность. То была знаменитая шашка Гурда, передаваемая по наследству от отца к детям, от детей к внукам…
- Вот время пришло видно и для тебя, - прошептал себе Алик, с любовью посмотрев на шашку.
Алику было уже 60 лет, но по сложившимся обычаям здешних мест по имени отчеству его никто тут не называл. Просто Алик и все.
В углу комнаты сидела жена Фатима и с горечью и надеждой пристально смотрела на него. Лицо все было покрыто морщинами. По этому лицу совсем недавно скатывались слезы. Этого простить Алик не мог…

* * *
Вернувшись с очередного собрания инвалидов-Чернобыльцев, он не узнал свой дом. Он пришел как будто не в свой родной домик, утопающий в тени виноградной лозы, а провалился в черную дыру. Его взору предстало то, что тут произошло совсем недавно в его отсутствие.
Электрические провода от столба к дому были обрезаны и свисали обгрызенными макаронинами вниз. Кран газовой трубы, входящей в дом, был закручен и опломбирован. Концы проволоки были заклеены бумагой с печатью. Со двора исчез старый Запорожец и кузнечная наковальня, прикрученная к пеньку. Исчезло даже старое оцинкованное корыто, которое валялось возле забора…
Его любимая жена, с кем он прожил 40 лет, сидела на пороге и плакала.
- Что такое!? - вскричал Афашагов.
- Приходили судебные приставы и все вынесли. Все, Все, - ответила Фатима.
Алик зашел в дом и понял, что спать сегодня он будет на голом полу. В доме не было ни кровати, ни телевизора с тумбочкой, ни радиоприемника, ни стиральной машины, ни утюга с микроволной печкой… Ни-че-го!
- Может, поедешь к дочери в Вольный Аул? - спросил он жену. - Нет, - ответила Фатима. - Она с мужем скоро приедет сама и привезет раскладушки и кое-что из белья и утвари. Готовить будем теперь на примусе или на костре во дворе. Кастрюлю, ту, что без ручек, приставы не взяли.
- А может это были не приставы? - спросил Алик. - Ты документы их видела?
- Нет, я была испугана, - ответила жена. - Я просто подумала, что это приставы.
- А где наш кот,- спросил Алик.
- Не знаю. Подевался куда-то,- ответила Фатима.
«Может, это он навел на нас приставов»? - подумал Алик. «Что-то подозрительный был он в последнее время».
Алик позвал: - Кис, Кис, Кис. Но кота как след простыл.
Он достал из кармана пиджака мобильный телефон, который ему подарил сын на день рождения и набрал - 02.
- Алло! Полиция! Срочно приезжайте! Пришел домой - все затоптано, ни мебели, ни бытовой техники, даже кота унесли изверги!
- Выезжаем! Хотя, стоп! Кота Вы говорите? Так, может, это соседские коты сделали, а руководил Ваш кот? - ответил голос в телефоне.
- Да нет, следы вроде человеческие... А кот не мог это сделать со своей шайкой. Нет, нет! Да вы что, - сказал Алик. - Если и передается что-то по генам, то вы думаете, что Мой Кот в прошлой жизни был судебным приставом, что ли?
- Да, - ответил голос полицейского дежурного. - Может это ваш кот ходит, описывает имущество, а потом его конфискует.
- Кот описывает имущество? – переспросил, не понимая, Алик.
- До этого он вам в туфли «ареста» не накладывал? - спросил голос из трубки.
Алик вспомнил, что недавно кот точно наложил «арест» на его туфли, но не придал этому значения. Кот был наказан и выброшен за двери.
- Ладно, попробуем сами разобраться, - сказал Алик и положил мобильник в карман. «Мир сошел с ума», - подумал он.
- Фатима! Там, в полиции сидят идиоты! Говорят, что это наш кот мог это сделать. Он что, и печати на газовую трубу поставил? И провода со столба отрезал? Не мог он этого сделать. Я в мистику не верю. Теперь в полицию обращаться нет смысла. Там, какие-то собаки сидят, а не люди. На котов все валят.
Алик занес в дом старый стол, с которого он накидывал цементную шубу на стены и постелил на него клеенку. - Хорошо, что времянку во дворе не опечатали, так что жить пока можно, - сказал он Фатиме.
Они принесли из времянки табуретки и разную утварь. Алик достал старую дедовскую бурку и сверток. - Я им отомщу! Я покажу им, как у меня конфискацию делать! Не на того напали!..

* * *
«Бжик, бжик, бжик» - пел кинжал…
В ворота дома постучали.
- Кто там? - крикнул Алик. – Фатима, иди, посмотри!
Его жена пошла к воротам и впустила какого-то мужчину странного вида. За мужчиной держась за руки, шли цепью дети. Мужчина держал в руках большую спортивную сумку, хотя основной ремень был перекинут через плечо. Пройдя следом за хозяйкой в дом, он поздоровался и сказал:
- Я все знаю. Меня звать Штифтен-Обещалов. Для своих я - просто Гаррик. Я пришел поговорить. Я правозащитник из Санкт-Петербурга. Моя теща живет в Прохладном. Так что я почти ваш земляк. Он достал какую-то помятую малотиражную газету, развернул ее и положил на стол. - Вот тут про Вас всё написано, - тыкнул он в газету пальцем и затем начал читать:
«Десятки ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС, проживающие в Кабардино-Балкарии, попали в крайне затруднительное положение: суд решил, что компенсации, которые прежде были им выплачены, присуждены ошибочно, и постановил вернуть деньги государству. Но хуже всего, что почти половину из полученных ими суммарно 600 миллионов «чернобыльцы» отдали некоей Лере Алхасовой – бывшей чиновнице из Министерства социальной защиты КБР, которая и занималась выплатами компенсаций через суд, а затем скрылась в неизвестном направлении.
Как стало известно, с предложением «выбить» через суд компенсацию морального вреда, Алхасова обратилась к своим подопечным в конце 2010 года. Люди поверили представительнице министерства, не обратив изначально внимания на грабительский процент, который Алхасова попросила за содействие в судебных делах: 50% от каждой полученной компенсации.
Поначалу городской суд Нальчика одно за другим принимал решения в пользу «чернобыльцев»: с апреля 2011 по июль 2012 года было удовлетворено 486 исков и выплачено свыше 600 миллионов. Получив свои деньги, люди честно отдали половину Алхасовой, а другую половину потратили, приобретя жилье, мебель и необходимые вещи.
Однако уже в октябре от службы судебных приставов начали приходить уведомления с требованием вернуть средства: управление казначейства КБР Балкарии обжаловало решения о компенсациях. Алхасова же, к которой обратились ветераны, отказалась возвращать деньги, а вскоре и вовсе отключила телефоны и исчезла в неизвестном направлении. По свидетельству «чернобыльцев», связаться со сбежавшей чиновницей не удается до сих пор. Судебные приставы Кабардино-Балкарии в массовом порядке начали взыскания с "чернобыльцев" республики выплаченных им ранее компенсаций, которые они получили согласно ныне отмененным судебным решениям. У них арестованы счета, пенсии, машины и другое имущество.
В ходе расследования уголовного дела Алхасова заявила ходатайство о том, что имеет сразу несколько заболеваний, но в условиях заключения не может получать необходимого лечения.
Женщине была назначена комплексная судебно-медицинская экспертиза, которая пришла к выводу, что при наличии заболеваний, имеющихся у Алхасовой, она нуждается в стационарном лечении, которое невозможно осуществить в условиях СИЗО. В результате следствие приняло решение об освобождении Алхасовой под подписку о не выезде", — добавил представитель следствия».
Закончив читать, Штифтен-Обещалов сложил газету вчетверо, и спрятал в сумку.

* * *
- Сначала давай накатим по чуть-чуть. А потом я скажу свое слово, - предложил он хозяину.
Из сумки Штифтен-Обещалов достал бутылки, большой пакет с мясом под маринадом и лимонад.
- Мясо - баранина. Купил в магазине. Уже замариновал уксусом и пряностями. Давайте разожжем мангал и пожарим шашлык.
- Нет у нас уже мангала. Приставы сегодня все забрали. Все, все, - ответил Алик, потупив взор.
- Ничего, это дело поправимо, - весело сказал Штифтен-Обещалов. Он подбежал к забору и стал таскать старые кирпичи, из которых соорудил что-то типа мангала.
- Вы не могли бы разжечь огонь, - обратился он к Фатиме. Фатима пошла в сарай, и принесла дощечек из-под пустой тары.
Дети Штифтена стали дружно помогать ей. - А шампуры есть? - спросил Штифтен. - Все унесли, Все, - понурив голову, ответил Алик.
- Не беда, - сказал Штифтен. Он схватил саблю, которая выглядывала из свертка на столе, и быстрыми движениями стал колоть дощечки на щепки.
- Интересно, - сказал он. - Полно гвоздей, а на лезвии нет зазубрин.
- Это чистый булат, - похвалился Алик.
Выхватив из рук Алика кинжал, Штифтен стал подстругивать им палочки.
- А вот и шампуры готовы, - сказал он.
Костер прогорел, остались только горячие угли. Насадив сообща мясо на шампуры, Штифтен разложил их по кирпичам. Затем схватив, одну из бутылок лимонада из сумки он прыснул из нее на появившийся огонь. - Только одни угли. Только одни угли! - воскликнул он…
- Ну что, по маленькой, - сказал Штифтен и налил всем в пластмассовые стаканчики, которые тоже достал из сумки. Фатима отказалась.
- Ну и зря, - сказал Штифтен. - Моя бы поддержала компанию.
Шашлык шипел на импровизированных шампурах из палочек.
- Между первой и второй, перерывчик не большой. А вот и прибавочка, - Штифтен вытащил из своей неиссякаемой сумки бутылок пять пива «Велкопоповицкий Козел».
- Водка без пива - деньги на ветер, - сказал он и рассмеялся.

* * *
Застолье закипело вовсю. Кругом бегали дети, водка и пиво полилась в стаканчики. Скоро изрядно захмелевшие Алик и Штифтен-Обещалов сидели, обнявшись, как старые друзья.
- Я что хотел сказать, - Штифтен Обещалов достал листок бумаги и протянул его Алику. - Это будут твои аргументы в судах.
На листочке было написано:
«Инициатива, чья была? Алхасовой и суда 100%!
Решение кто выносил 486 раз? Суд!
Решение кто исполнял? Казначейство 486 раз!
Решение кто отменял? Суд! Тоже 486 раз!»
- Так, что же они имеют к простым Чернобыльцам? Что? – пьяным голосом воскликнул Штифтен. - Вот и пусть скажут. Ик. А если, Ик, не скажут, то мы их заставим, Ик.
- Дядя Алик, дай саблю посмотреть, - попросил подбежавший мальчуган. - На, держи, - протянул ему саблю Алик. – Только не порежься, смотри.
Мальчуган стал разглядывать Гурду. Затем отбежал и рубанул ей по виноградной лозе. - Вжик, - пронесся звук и лоза, толщиной с руку упала вниз.
- Ты что сделал, - закричал Алик. - Вжик, - опять прошумела сабля и к ногам Алика упала вторая лоза. - Ай! Ай! - закричала Фатима.
Штифтен-Обещалов схватил сынишку за руку и отнял саблю.
- Извиняюсь. Извиняюсь, - виновато проговорил он. - Все беру на себя. Все оплачу.
Он достал из кармана пачку банкнот, столько денег Алик никогда не видел в своей жизни, вытащил несколько купюр и протянул ему.
- Это за ущерб. От всего сердца. Простите еще раз. Это Финские марки. Хотя там зона Евро, но вам будет приятно иметь и марки. В 1994 году одна марка стоила пять рублей.
К тому же я как приеду обратно в Санкт-Петербург внесу поправку в новый Законопроект. Я потребую выплаты всем Инвалидам Чернобыля Моральный вред в сумме 1 500 000 рублей.
На меня работают финские адвокаты. Они все сделают как надо. Вам все вернут до последнего гвоздя. Я Вам ОБЕЩАЮ, - сказал Штифтен-Обещалов.
- Ну что, продолжим? Хорошо сидели.
Алик убрал саблю, кинжал и винтовку подальше от глаз, и компания опять начала потребление водки, пива и шашлыка. На столе появился из сумки кетчуп «Балтимор» для шашлыков. Штифтен поливал им куски до конца, не прожаренного мяса и, засовывал его себе в рот, причмокивая и напевая: - А мы еще нальем пивца и изменим цвет лица…

* * *
Возле ворот просигналила машина. Фатима выглянула и сказала, что подъехал какой-то грузовик с будкой.
- Это, наверное, за мной. Это, наверное, моя теща, - еле ворочая языком, сказал Штифтен.
Они стали прощаться. С помощью детей Штифтена-Обещалова подвели к грузовику и кое-как закинули в кузов. Потом туда, в будку, залезли и дети.
- Трогай, - сказала женщина, сидящая рядом с шофером. Это на самом деле была теща Штифтена-Обещалова. – Вперед, в Прохладный.
Машина, чихнув, медленно поехала по узкой кривой улочке.
- Какой хороший человек к нам приходил, - сказал Алик, провожая взглядом удаляющуюся машину.
- Он ОБЕЩАЛ нам всем помочь. Он нам поможет. Обещал, значит поможет. Я ему верю. Он правозащитник. Он нам поможет, - твердил он.
Обняв Фатиму за плечи, они пошли в пустой дом…

…продолжение следует…


P.S. Все написанные Главы с 1-й по 16-ю можете почитать на портале ПРОЗА.РУ: http://www.proza.ru/2014/03/22/1554

Глава 18

Открыв кованую металлическую калитку во двор своего «небольшого» домика, что находился в пригороде Махачкалы, вошел мужчина, опираясь на палочку.
Это был настоящий инвалид Чернобыля Ханукаев Идрис Кадырович.
Черты его лица, неподвижные, бесстрастные, как у настоящего потомка Чингиз Хана, казались отлитыми из бронзы. Глаза, маленькие и жёлтые, словно у хорька, и почти без ресниц, не выносили яркого света, поэтому он защищал их дымчатыми очками в круглой оправе и полями потрёпанной шляпы. Волос на голове у него почти не было. А те волосы, что росли по бокам, были седыми и торчали в разные стороны, чуть прикрывая большие уши. Если поля передней части шляпы падали на глаза, то зад был изрядно задран вверх, что походило на Баварца, который спустился с горы в магазин за солью. Острый кончик длинного носа, изрытый оспинами и свисающим почти до верхней губы, походил на орлиный клюв. Его губы были тонкие, как у алхимиков и древних стариков на картинах Рембрандта и Гойи. Говорил этот человек чуть шепеляво, мягко, никогда не горячился.
Все его действия были размеренны, как движения маятника. Это был какой-то человек-автомат, которого заводили ежедневно. Если тронуть ползущую по бумаге гусеницу, она мгновенно остановится и замрёт; так же вот и этот человек во время разговора вдруг умолкал, выжидая, пока не стихнет шум проезжающего под окнами автомобиля, так как не желал напрягать голос.
Возраст его был загадкой: нельзя было понять, состарился ли он до времени, проходя срочную солдатскую службу в Чернобыльской Зоне или же просто хорошо сохранился.
Морщины его желтоватого лба хранили тайну страшных испытаний, внезапных ужасных событий Чернобыльской Зоны, где ему пришлось нести небольшой отрезок срочной службы солдатом. Морщины также хранили тайну неожиданных удач, романтических превратностей, голодных дней, попранной любви, богатства, разорения и вновь нажитого. Смертельно опасная служба в армии, когда жизнь, висевшую на волоске, спасали мгновенные и, быть может, жестокие действия, оправданные необходимостью, отложили свой отпечаток на всем лице и теле.
Если он был доволен истёкшим днём, то потирал себе руки, и даже раскуривал старенький кальян, стоящий в углу на полу, думая о чем то своем…

* * *
Идрис Кадырович возвратился из очередного похода в суд. Закрыв калитку на многочисленные замысловатые запоры, он зашел в дом и направился прямиком в свою комнату. Она не отличалась богатством убранства и всяческих излишеств. Всё в его комнате было потёрто и опрятно, начиная от зелёного сукна на письменном столе до зеленого коврика перед кроватью, – совсем как в холодной обители одинокой старой девы, которая весь день наводит чистоту и натирает мебель воском.
Раздевшись и натянув теплые носки из грубой овечьей шерсти, чтобы не мерзли ноги, он сел к письменному столу, на котором величественно возвышался супер навороченный компьютер «Макинтош» - 27 дюймовый моноблок последней модели.
У него была страсть к новой современной технике. Но об этом из его окружения никто не знал и даже не догадывался. Потому что за пределы дома это не распространялось.
На столе лежали стопки бумаг. Это были черновики исковых заявлений в суд, жалобы в суд высшей инстанции, жалобы в Верховный и Конституционный суд и ответы на эти жалобы. Копии всего этого хранились также на флэшках и картах памяти, которые были бережно сложены в коробку из-под папирос «Казбек» и спрятаны в ящик стола, запертого специальным ключом изготовленного на заказ замка по личным чертежам Ханукаева.
Только один Идрис Кадырович, самолично, мог разобраться в этих бумагах. Чисто интуитивно он знал что, где и как лежит нужная бумага. Все эти бумаги содержали одно – получение сертификата за дополнительную площадь.
Почти во всех решениях судов и ответах стояло слово - ОТКАЗАТЬ.
Идрис Кадырович основной упор делал на то, что если есть заболевание, связанное с ликвидацией аварии на ЧАЭС, то Государство без промедления, в установленные Законом сроки, должно предоставить ему дополнительную площадь в Собственность. Именно в Собственность, без каких-то там оговорок о Социальном найме. А если оно не может этого сделать, то должно выдать ему наличными рыночную стоимость этой дополнительной жилплощади.
Он прекрасно понимал, что практически не возможно, вырвать деньги за дополнительную площадь у этого монстра под названием Государство. Поезд умчался вдаль, и все двери вагонов были закрыты.
Список заболеваний много раз менялся и, в конце концов, там осталось только несколько заболеваний, по которым эта дополнительная площадь полагалась.
Это принимало уже вид, какой то игры. Написать и получить отказ, затем придумать новое обоснование и опять подать в суд. Выиграть дело в суде первой инстанции и проиграть его в следующей…

* * *
За окном подул ветер, и металлические кольца в ноздрях бетонных львов на фасаде домика Идриса Кадыровича заскрипели.
По коридору дома пронесся на трехколесном велосипеде старшенький внук, и возле лестницы, ведущей на верхний этаж, резко остановился. За ним на горшках громыхая, скользили младшенькие внуки и внучка. Идрис Кадырович хотел им сделать замечание, чтобы не шумели, но они уже умчались вдаль коридора и не могли его услышать.
«Эх, маловат все же у меня домик. Эх, маловат. У соседей дома побольше будут», - с сожалением и завистью подумал Идрис Кадырович. - «Вон у Махмудовых, что через забор с левой стороны, дом в четыре этажа и столько же под землей. Гараж на пять автомобилей, и львы на фасаде покрупней. А у Даудовых, что справа? У них, правда, дом небольшой, как и у меня - два этажа и мансардная крыша. Но зато пять этажей под землей и своим собственным бомбоубежищем, туями во дворе и гаражом на три машины».
Идрис Кадырович умолчал о том, что он имеет еще квартиру в центре города с видом на море и сдает ее по разумной цене студентам. Вот за нее он и хотел поучить этот сертификат на дополнительную площадь. В квартире специально были прописаны все имеющиеся родственники и их дети. Получалось, что инвалиду там деться было не куда и даже негде было притулить усталое больное тело. «А так как нет места больному человеку, то пусть дадут деньгами по имеющимся расценкам. Лишнего мне не надо», - размышлял он. - «Непорядок все это».
Идрис Кадырович зашел в интернет на чернобыльский сайт и стал просматривать Гостевую книгу. Среди множества бестолковых записей, он увидел сообщение Великанова Якова Александровича. Из него он узнал, что тот пишет новый Законопроект по Чернобыльцам и собирает ото всех предложения, которые просит выкладывать на сайте или высылать их на его электронный почтовый ящик.

* * *
Недолго думая, Ханукаев стал вносить свои предложения. Пальцы со скоростью молнии забегали по клавиатуре:
«Предоставить всем инвалидам Чернобыля, которые нуждаются в увеличении жилплощади, сертификат на дополнительную жилую площадь. Право получения дополнительной жилой площади по своему характеру является льготой, предоставляемой тем или иным категориям граждан с учетом их особого правового статуса. Сумма сертификата определяется Правительством и не может быть ниже средней суммы по стране. На сумму сертификата распространить местоположение предполагаемой дополнительной жилой площади (рядом находящиеся остановки общественного транспорта, близость магазинов и другой инфраструктуры населенного пункта».
Идрис Кадырович считал, что если остановка автобуса находится дальше полета шляпы, то такой сертификат должен быть дороже, чем тот, где остановка автобуса находится на расстоянии плевка. Инвалиду трудно передвигаться и это все должно влиять на сумму денег.
В том, что инвалиды Чернобыля имеют особый статус, Идрис Кадырович не сомневался никогда.

* * *
Полистав страницы Гостевой чернобыльцев и просмотрев другие сообщения, он утвердительно одобрил жалобу Шулерова-Болтунова из Калуги, которую тот там выложил. В своей жалобе в суд, Шулеров-Болтунов требовал:
«Обязать Министерство по делам семьи демографической и социальной политике:
включить в хронологическом порядке в сводный список граждан, изъявивших желание получить жилищный сертификат в планируемом году, представляемый государственному заказчику подпрограммы;
включить в хронологическом порядке Шулерова-Болтунова в сводный список граждан - получателей сертификатов в планируемом году после получения от государственного заказчика подпрограммы контрольных цифр бюджетных средств, для предоставления данных выплат, но не позднее двух месяцев после опубликования их;
произвести оформление жилищного сертификата на имя Шулерова-Болтунова, с указанием размера выплаты 1 000 000 (один миллион) рублей в 2-месячный срок с даты получения бланков сертификатов и передать его в Администрацию города для последующего вручения. Вручение произвести в торжественной обстановке со всеми почестями (духовой оркестр, пионеры, цветы, танцы военного ансамбля «Песни и танца им. Александрова», хор народного ансамбля местного дома культуры, вручение ценного подарка);
органам Прокуратуры привлечь к ответственности всех лиц, по вине которых возможна задержка и саботаж данного решения».
«Правильно все, ты делаешь. Я полностью с тобой согласен», - написал Идрис Кадырович Шулерову-Болтунову.
Через некоторое время появился ответ:
«Областная коллегия судей в понуждении исполнения решения суда, вопреки Пленумам ВС, Решениям ВС, отказала. Причем, когда адвокат начал зачитывать эти документы, судья (председатель), просто прервала его: «Вы слишком долго говорите! Прокуратура области против? Против. Все ясно! Отказать! Решение будет готово через 5 дней. Обжаловать его можете в течение 6 месяцев».
Точно так же беспредельно посчитали правильным снятие сироты с первоочередного получения жилья и еще много других кассаций. Сидели в одном зале и слушали всех, кого рассматривали в этот день. Уйти можно было только после рассмотрения твоего вопроса. Причем ссылки людей на Конституцию, Федеральные Законы вообще воспринимались Коллегией с улыбкой. Я первый раз был. Было такое впечатление, что нахожусь на какой-то не совсем законной сходке. Правда все мои попытки сказать, что я об этом сходняке думаю, адвокат пресекал, нажимая на плечо и шепча на ухо: «Помолчи, а то оштрафуют».
Никаких ссылок на Законы или еще что-то просто не было. Адвокат говорит: «Интересно, что они в мотивировке напишут? Поживем-увидим».
Далее он написал, что он воин и будет бороться с коррупцией до последнего патрона.
«Жаль человека. Очень жаль», - подумал Идрис Кадырович и стал разжигать свой кальян, облокотившись на подушки.
«Хороший человек этот Шулеров-Болтунов, как и Штифтен-Обещалов из Санкт-Петербурга. Вот это Настоящие борцы за счастье всех Чернобыльцев. Побольше бы таких» …

…продолжение следует…

Глава 20

В небольшом офисе, расположенном в старинном здании исторической постройки, адвокат по имени Хаукка, что в переводе с финского означает Щука, сидел, согнувшись за небольшим ноутбуком и что-то там рассматривал.
Это был высокий моложавый мужчина с женскими очертаниями лица. С первого взгляда можно было не разобрать, кто перед вами: что-то непонятное, подвергшееся воздействию мощного урагана и просидевшее в сауне. Не надо путать это название с баней.
Древние финны, в зимнее время могли жить в вырытых в земле ямах, над которыми на поверхности земли возвышалась только крыша с отверстием вроде окна. Такие жилища встречаются у Угорских финнов, в них живут бедняки. Это жилище носило название - sauna. Постоянная копоть, неудобства, запах протухшей рыбы и темнота - вот характерные особенности этого жилища. Если долго просидеть в нем, то не думается, что кто-то сможет определить принадлежность к мужскому или женскому полу. Красота и эстетика в этом облике была просто не уместна.
На экране компьютера Хаукка был запечатлён человек, про которого просил разузнать «хозяин» - Штифтен-Обещалов…

* * *
Из коридора здания раздалось чье-то пение. По фальшивому голосу можно было сразу определить, что это Штифтен-Обещалов. Он пел патриотическую песню на мотив финской польки:
«Насилу скрутили собаку. Здоров!
Держали и слева и справа
Из слов разобрали лишь: «Нет! МолотОфф!»
Премьер ему наш не по нраву!»
За ним ватагой шли его дети. Они подпевали ему своими тонкими голосочками и хлопали в ладошки. Самый маленький все время забегал вперед и приплясывал…

- Хозяин! Я нашел то, что ты просил. Довольно интересный тип. С ним лучше не связываться, - сказал Хаукка, после того как Штифтен вошел и дети примостились на небольшом диванчике.
- Очень интересно, что там, в интернете про него написано, - сказал Штифтен-Обещалов, присаживаясь на офисный стул, поближе придвинув к себе ноутбук. Дети вскочили со своего места и, окружив Гарри Алексеевича, тоже стали смотреть на экран.
Штифтен пробежал по экрану глазами, затем стал вслух читать:
«Кроликов Сергей Александрович, 1968-го года рождения, женат, имеет двоих детей, нигде не работает, курит, любит «заложить за воротник».
- В общем, обычный бездельник и тунеядец, - произнес Штифтен. – Так, далее:
«Еще Кроликов профессиональный интернет-попрошайка. Кроликов представитель несколько нового для нас вида попрошаек. Кроликов - попрошайка-оппозиционер. Промышляет Кроликов, в основном, на сайтах и в группах социальных сетей оппозиционной направленности. Участники таких групп, как правило, люди не равнодушные и с обостренным чувством справедливости. Этими их качествами Кроликов и пользуется, весьма охотно и умело. В последние месяцы развил чрезвычайно бурную деятельность в сети "В Контакте". Схема его действий проста и эффективна как топор: он размещает плаксивый и душераздирающий пост о том, что его как инвалида-чернобыльца не лечат, терроризируют и буквально уничтожают местные «врачи-убийцы». В посте он обычно перечисляет кучу диагнозов, которыми, якобы болен, а дальше идут реквизиты, реквизиты, реквизиты: банковские карты, Yandex -деньги, WebMoney, на которые ему необходимо перечислять деньги на лечение.
Несколько раньше пытался клянчить деньги на сайтах чернобыльцев, но был оттуда с треском изгнан и забанен.
Тактика его очень проста и может быть определена всего тремя словами: «Ругать, клеймить, обличать». Кого и что? Конечно же, власть! Ругать необходимо последними словами, клеймить каленым железом и обличать самые верхи. Так наиболее быстро заработаешь себе славу непримиримого оппозиционера и наберешь большое количество сторонников. Не забывая при этом вставлять и посты про себя любимого, гонимого властью обличителя коррупции, затравленного врачами чернобыльца. Главная же цель Кроликова, все-таки деньги.
Практически каждый божий день Безбилетников разрождается постом, на ту или иную тему. Он заполонил весь интернет. Достаточно просто набрать в любом поисковике интернета - инвалид чернобыля Кроликов.
Кроликов пишет про Чернобыль и медицину, Чечню и Афганистан, про отобранные льготы и Законы, принятые Госдумой. В каждом посте он гневно и с упоением клеймит власть. Число сторонников и друзей неумолимо растет, поле для дальнейшего развода потенциальных «кроликов» увеличивается. Обычно это происходит по вечерам. Находясь в состоянии полного изумления от выпитого, действительно видит себя гонимым властью, ФСБ, ГРУ и другими службами. Правда на следующее утро, протрезвев, такие записи удаляет. Всем сочувствующим и вступившим с ним в диалог Кроликов с удовольствием пересылает сканы анамнезов, справок, военного билета, памятных значков, и мегабайты другой информации о себе. Главная задача в том, что все начинают его жалеть и бить во все колокола. Пишут о нем, как о герое чернобыля. Почти все, кто пишет о нем, просят помочь ему материально.
Деньги Кроликов собирает на самые различные цели: лечение его в лучших клиниках России, лечение его за рубежом, оплату лекарств, поездки его на митинги и пикеты в Москву, оплату проживания в гостиницах, оформление загранпаспорта и т. д. и т. д., в общем, на всё, что способна родить его буйная фантазия.
Писать о себе Кроликов предлагает во все доступные СМИ: газеты, радио, телеканалы, блоги и форумы, даже Бараку Обаме и Кубинскому послу Хуану Вальдесу Фигероа. Размещать информацию о нем в социальных сетях. Поднимать общественность, футбольных и хоккейных фанатов, подключать депутатов, губернаторов, посольства, Патриарха Московского и Всея Руси.
Действует Кроликов очень настойчиво, пытается постоянно контролировать ход событий и продвижение о нем информации в сети. Для этого регулярно напоминает о себе, просит отчеты о выполненном, присылает информацию о своем неминуемо ухудшающимся с каждым днем здоровье, грозит объявить голодовку, вскрыть себе вены. В общем, нагнетает обстановку как может»…
Штифтен-Обещалов на минутку оторвавшись от компьютера, вспомнил, зачем Кроликов хотел встретиться с ним. Когда-то он ОБЕЩАЛ ему взять его с собой на пикет к зданию Конституционного Суда. В принципе Гарри Алексеевича этот человек устраивал. «У него есть опыт доставать деньги на задуманные цели», - проскочило у него в голове.
Продолжая читать про Кроликова, он заинтересовался одним фактом:
«Кроликов находясь в состоянии алкогольного опьянения (что подтверждено медицинской экспертизой) ворвался в кабинет главврача ЦРБ и нанес ему несколько ударов в лицо, а когда тот упал - ногой в живот и в область паха. Врач получил закрытую черепно-мозговую травму и сотрясение головного мозга». Штифтену-Обещалову понравилось то, что Кроликов довольно агрессивен, когда пьяный.
«Он не дает врачам спуска. Как и я, - подумал он. - Меня тоже врачи мучили».
Ему вспомнились долгие месяцы, когда он проводил в палатах психоневрологического диспансера. «В случае чего Кроликова можно использовать как оружие. Это довольно интересно», - отметил про себя он.

* * *
Изрядно отхлебнув из плоской бутылки, которую он вытащил из внутреннего кармана кожаной куртки, Штифтен-Обещалов опять углубился в чтение. Это уже следовали комментарии некоторых блогеров:
«Кроликов липовый «инвалид-чернобылец». Не верьте, что его лишили пенсии! У него никогда не было инвалидности со связью с Чернобылем. Он получил свою инвалидность 3-ей группы по общим заболеваниям, не имеющим никакого отношения к Чернобылю и радиации. Получил он её относительно недавно, года два-три назад. Точно назвать дату не возможно. Группа у него временная, а не постоянная. Теперь ему больше не продлевают группу инвалидности. Так что лишили его не пенсии, а инвалидности, поэтому нет никаких оснований платить ему, трудоспособному человеку, пенсию. Воинская часть, в которую его командировали, находилась на аэродроме в 60 км от ЧАЭС и не входила в «зону отчуждения». Этот человек не имеет государственных наград. Он постоянно носит на груди три ПАМЯТНЫХ знака, два из которых в честь годовщины катастрофы на ЧАЭС приобрел за наличные деньги».
«Надо похлопотать насчет боевых наград Кроликову, - подумал Штифтен-Обещалов. - Я могу, например, ПООБЕЩАТЬ вручить ему «Орден Мужества».
Прав Розенкройц Валерий Алексеевич. Прав на все 100%. Таким людям надо вручать настоящие награды, а не какие-то там юбилейные значки. Надо срочно попросить Великанова Як Ляксандрыча, чтобы он помог ему сделать вторую группу инвалидности.
В принципе, это все можно включить и в Законопроект. Надо будет продумать хорошенько. А я, может, похлопочу насчет госпитализации его в дурдом. После всего этого группу точно дадут. Связи то железобетонные остались! Ему даже косить не надо будет, запросто прокатит там за своего. После можно даже ему права водительские сделать. Хватит свои ноги обивать. Чем больше будет таких людей как Кроликов, тем государству будет лучше».

* * *
Штифтен-Обещалов допив из своей бутылочки до дна, выбросил ее в корзину для бумаг. Занюхав рукавом, он громко отрыгнул, испортив воздух в комнате.
- Ну, что ж. Спасибо тебе за найденный материал. Гонорар, как обычно, перечислю на карточку.- сказал он адвокату, захлопывая крышку ноутбука. – А теперь пора и домой. Теща ОБЕЩАЛА борщ к нашему приходу сварить.
- И вот что, Хукка ! Ты остаешься пока за старшего. Но я ОБЕЩАЮ, что тебя скоро сменят. По пути домой заеду в офис к Великанову, - соврал он. - Надо включить, кое-что в Законопроект и уточнить некоторые моменты. И вот еще что. Спишись с Кроликовым и ПООБЕЩАЙ от моего имени перевести деньги на его лечение. И еще напиши, что мы договариваемся насчет его лечения в Монголии…
Он встал и направился к двери, за ним гуськом засеменили уставшие дети…

…продолжение следует…

Глава 22

Великанов Яков Александрович оторвался от монитора компьютера. Его утомило то, что многочисленные сайты и разные форумы, куда бы он ни заходил, пестрели сообщениями Штифтена-Обещалова. Они не то что пестрели, а были просто забиты ими.
Из своих источников он узнал, что Штифтен-Обещалов обычно сидит у себя в небольшой комнатке без окна, типа кабинета. Что ему со всей России приходят письма о помощи не только по электронной почте, но и в конвертах через отделения почтовой связи «Почты России». Что на этих письмах он везде накладывает свою подпись или резолюцию – «ОБЕЩАЮ» и отсылает назад адресатам, даже не читая. Что он очень устал от этого занятия – «работы с письмами». Поэтому заказал себе Факсимильную печать у знакомого сапожника и теперь ставит синие факсимильные штампы – «ОБЕЩАЮ».
«А я то думаю, почему его так давно не видно? Надо у него эту печать выкрасть и для себя оставить», - размышлял Великанов.
Он в последнее время стал догадываться, что Штифтен-Обещалов ведет двойную игру. Если проанализировать все его сообщения в интернете, то создается впечатление, что Гарри Алексеевич сидит на нескольких стульях. То, что он может предать в любой момент, Великанов ни грамма не сомневался.
«Вот хотя бы взять вот это сообщение уважаемого человека, с которым я был давно знаком, но которого уже, к сожалению, нет среди нас». - Он приблизился опять к монитору и стал цитировать:
«Штифтен-Обещалов говорит, что решает проблему с фиксой сам. Пусть решает. Знаю точно, что никогда у него это не получится. Одна болтовня. Многие, наверное, уже заметили, что он неоднократно прикрывает истинных виновников чернобыльских проблем. Кто эти виновники я уже неоднократно говорил. Кроме того что он этих людей прикрывает, своей болтовней, он еще и активно гадит чернобыльцам, своими судами. Примеров можно привести много, но назову один очень существенный.
Например, во время голодовки 2004-2005 годов, к нам приезжал уполномоченный по правам человека Владимир Лукин. Именно он потом и договорился с Председателем Верховного суда России Лебедевым о возрождении Пленума. В дальнейшем Штифтен-Обещалов на Лукина подал в суд по бредовому обвинению. Результат конечно нулевой, но Лукин обиделся и перестал нам помогать.
Все последующие наши обращения были проигнорированы, причину мне назвали. Мы из-за Штифтена-Обещалова потеряли хорошего высокопоставленного союзника. Для меня Штифтен-Обещалов в ряду тех, кто для чернобыльцев приносил и приносит один только вред, несмотря на свою болтовню».
Прочитав это, Яков Александрович замер ненадолго, как будто что-то вспоминая, затем достал небольшое зеркальце из внутреннего кармана пиджака в янтарной оправе инкрустированное бриллиантовыми вкраплениями, и стал в него смотреться. «Эх, постарел я сильно! Вот и седина пошла везде и морщинок прибавилось», - подумал он, поправляя свою шевелюру. «Но как бы там ни было, но его я люблю больше всех на свете», - произнес он и поцеловал свое отражение…
«А вот Штифтена-Обещалова я не люблю, - продолжал размышлять Великанов. – Чувствую, что хочет смыться он за кордон. Обижаться стал часто на весь белый свет. Злой стал в последнее время на Родину. Хвалит жизнь в Финляндии. Привез оттуда каких-то странных «адвокатов». Устав хочет переделать на свой лад. Предаст. Ох, предаст. Кстати, вот это сообщение от Виктора Оксенгендлера из Рязани как раз в тему», -
Яков Александрович развернул поудобнее монитор компьютера и с тал читать:
«Обида, мой Дон Кихот, не самый лучший спутник. А Вы обижены на весь белый свет. И причина всех обид, в большей части, кроется в Вас самом! Более того, Вы обижены на нашу Родину – Россию! Потому что Вы не любите ее! Мы-то воспринимаем и любим ее такую, какая она есть! Такую, которая веками существует со всеми ее достоинствами и недостатками. И другой нам не надо! А Вы ее ненавидите! Вы любите только себя! Вот Вы и приоткрыли свое личико! Кто Вы? Штифтен? Столбанбанян? Столбанович? А, может Вы Ларссен, какой-нибудь? Тогда Вам не в России (чуждой для Вас страны) место! Тогда валите к себе в Суоми или Швецию! Там вас накормят и напоят. Не лезьте со своим придуманным Уставом в НАШ монастырь! Вы пишите, что очень много и везде оставляете своих сообщений! Да, мы видели. Вы загадили в интернете почти все, что можно своими километровыми бреднями, кажущимися для Вас сверхсовершенными, которые нормальный человек, только мельком, на это взглянув, не только вникать не будет, но и читать! А если Вы и в устной форме излагаете так же, как и пишите, то - Тушите свет! Либо Вас из деликатности слушают в пол уха, либо уходят не дослушав, в лучшем случае домой, а в ином – к врачу-психиатру провериться на диагноз – а не дурак ли я!? Вам то все равно, Вы то постоянный клиент! С Вас даже не как с Гуся вода, она с вас испаряется моментально! А, может, Вы инопланетянин? С планеты Столбен? Там сейчас непонятки с ВВЗ и прочими выплатами (а может Вас заслали как Агента) и Вы рванули сюда, на Землю, в Россию на последнем Пепелаце, рассчитывая приземлиться сразу же в Шоколад? А попали в Наше, родное, милое, пахучее, неповторимое только для Землян-Россиян, говно! С нашими близкими душе и сердцу чиновниками, ментами и прокурорами. Пустив здесь корни, Вы на что рассчитывали? Или по легенде так было предусмотрено? Но настал «Час Пик» и Вы же сами себя раскрыли, обнажили себя и свою сущность! Провалиться бы Вам теперь на ровном месте, но не получается. Потому что это не планета Столбен, а наша родная глинистая и болотистая, каменистая и песчаная, черноземная и лесистая, Земля. Это наша Родина – наша Россия! И таким, как Вы здесь не место!».
«Надо будет более пристальнее и внимательнее присмотреться к Гарри Алексеевичу, так сказать, просканировать его душонку», - подумал Яков Александрович, закрывая все вкладки на рабочем столе компьютера.

* * *
В кабинет Великанова из коридора донесся шум. Через несколько секунд дверь в кабинет распахнулась, и перед ним собственной персоной во всей красе предстал Штифтен-Обещалов: кожаная куртка, джинсы, спортивные кроссовки с загнутыми носами, и рюкзак за спиной. Это были, как всегда, его незаменимые атрибуты.
За ним ввалилась огромная ватага детей. Он всегда и повсюду таскал их с собой.
Гарри Алексеевич что-то напевал и размахивал рукой, как будто в ней была сабля, а дети подхватывали песню и пританцовывали:
«Эх, ты наша доля,
Мы вернулись с поля,
А вокруг гуляет недобитый класс.
Эх, скажи-ка, дядя,
Для народа ради,
Никакая контра, не уйдёт от нас.
Чу-чу-чу, стучат, стучат копыта
Чу-чу-чу, ударил пулемёт....
Москолятска армия на голову разбита
А бандерску армию никто не разобьет!»
Напевая: «Чу-чу-чу», дети имитировали, как будто они скачут на конях. Ручки впереди сжаты в кулачки, будто держали поводья, и подпрыгивали, как будто сидели в седлах.
- Это ты что ли научил их этой поганой песне?! - нахмурив брови, возмутился Великанов.
– Ага, я, - сказал Гарри Алексеевич. – Это после того, как мне из Москвы отказ очередной пришел. Я туда в Соцзащиту написал насчет ВВЗ. Они мне отказали. В Генеральную прокуратуру написал - мне отказали. В Государственную Думу написал - опять отказ. В Верховный Суд написал. - тоже отказ.
- Ну и что ты там написал? – поинтересовался Яков Александрович.
- Я потребовал Возмещение вреда в полном объеме с 1997 года, согласно МРОТ и ГК РФ. Но в деле замешано многое. Даже сам Председатель Верховного Суда Лебедев. Он по моим документам автомобили растомаживал,- ответил Штифтен-Обещалов.
В памяти Якова Александровича всплыло еще одно сообщение Гарри Алексеевича, которое он писал на чернобыльском сайте:
«Уважаемые сослуживцы! Если эта СЧР кодла, затащила нас в гОвНеФЕР, то есть возможность плюнуть ему в рыло, написав письмо в Прокуратуру о выходе из гОвНеФЕРа, объяснив, что СЧР без предварительных разговоров и т.д., обманным путем совершило подлог».
«Точно не здоров Штифтен. Стопудово болен», - подумал Яков Александрович.
- Ты в своем уме такое говорить!? Разве можно про такое во всеуслышание болтать! Ты вообще хоть соображаешь что-либо!? – гневно прошипел Великанов, подойдя к окну и задергивая штору.
Если бы его спросили в эту минуту, что он думает о подобном высказывании, то Великанов ответил бы, что самый привлекательный для него человек - немой.

* * *
Яков Александрович знал, что многие люди похожи на пернатых. Люди они как птицы. Есть птица попугай и есть птица ворон, есть еще и воробьи из семейства вьюрковых. Но птицами они от этого быть не перестают! Так и тут.
Штифтен-Обещалов походил на птицу Говоруна. Говору́н - вымышленная птица, литературный персонаж мультфильма «Тайна третьей планеты», который Яков Александрович недавно пересмотрел по телевизору, отдыхая дома.
«Точно птица Говорун, внешне напоминающая большого попугая», - подумал он, впившись глазами в Штифтена-Обещалова.
Из мультфильма он запомнил, что Родина Говорунов - Планета Блук. Эти птицы обладают необыкновенной памятью, что позволяет им воспроизводить любые когда-либо услышанные слова и звуки. Еще он запомнил, что эти птицы способны летать в космическом пространстве с приличной (сверхсветовой) скоростью. В голове пронеслись целые фразы из фильма. «Птица Говорун стоит целого зоопарка»; «Будет, трудно, Ким, - пришлёшь говоруна. Я приду на помощь».
Великанов Яков Александрович был очень умен. «В науке дуракам делать нечего, а тем более писать законы», - считал он. - Если у вас маленький мозг, то вам, должно быть, хорошо живется. Вы не слишком сообразительны, метаболический уровень низок, зато вы быстро растете. Именно подобное соотношение позволяет поместить одних пернатых во главу списке, а других оставить внизу».
Из всех птиц ему нравилась ворона. Иногда, Яков Александрович даже сравнивал себя с ней. Хотя, многие считали его похожим на бобра или на нутрию. Это все было из-за его усиков, которые он очень любил. Хорек и скунс не рассматривались, так как в их образе было, что-то унизительное. Ворону даже в древности считали самой умной и сообразительной птицей. Только она додумалась бросить камень в кувшин, чтобы поднять уровень воды, а насчет сообразительности… Яков Александрович знал, что вороны птицы социальные. Им не чужда взаимовыручка. Если птенцам в гнезде угрожает опасность, неважно от кого, хоть от хищника, хоть от человека, на защиту самоотверженно выступит вся стая, обидчику мало не покажется. Конечно, внутри стаи бывают мелкие «бытовые» разборки, но и мы, люди, этим частенько грешим. Найдя сухую хлебную корку, ворона никогда не будет давиться всухомятку, а обязательно найдет лужу, размочит хлеб и только после этого съест или отнесет птенцам. Она может открыть лапой спичечный коробок и развернуть, не повредив, фантик от конфеты.
«Вот Вяткин - воро́на. Скорее всего - Во́рон. Очень хитрый и умный и все тащит к себе в гнездо.
Извлечёнкин - тоже Во́рон. Даже может - Ворон-Альбатрос или Ворон-Пингвин.
Гордый-Собой, тоже Во́рон. Правда появляется не часто, но настойчивый.
Сибирькин-Запойский, тоже из стаи. Но уже Ворон-Канарейка. Сильно бардов и песни любит.
Шулеров-Болтунов например, похож на Ара-Дятла. Долбит одно и то же, с утра до вечера. «Коррупционеры», - кричит. - Оборотни! Вурдалаки! Упыри! Кремлежулики! Обокрали!» Больше ничего не знает».
Породу Дятло-Попугая Яков Александрович придумал тут же, сам.
«Самылкин – Ястреб-Тетеревятник. Налетает внезапно и начинает клювом долбить насмерть.
Пуделев - типичный Во́рон. Умный. Хитрый. До полковника дорос.
Розенкройц, тоже типичный Во́рон-Филин. Его нет, а всё, гад, видит. Всё!
Кроликов - чисто Сорока-Дятел. Долбит всех. Задолбал уже своей болячкой всех. Ну, а про сороку и так все знают, кто она»…
А вот Шулеров-Болтунов и на Ара-Дятла похож, и на Говоруна тоже. Неоднозначная личность. Не наш человек. Тем более с другой планеты. Как там, в мультфильме то говорили, - сморщил лоб Яков Александрович, напрягая свой ум, - А, вот: «Птица-Говорун отличается умом и сообразительностью».
Такому палец в клюв не суй. Оттяпает. Надо с ним поосторожней себя вести. Сдаст и продаст. Даже не поморщится…
Виктор Оксенгендлер откуда то узнал, что эти птицы способны летать в космическом пространстве с приличной (сверхсветовой) скоростью. Поэтому он написал в своем сообщении, что Гарри Алексеевич летает на своем Папелаце в космосе. Как космическая птица Говорун. Он как в воду глядел»…
* * *
- Ты можешь получать удовольствие от полёта. Но не питай иллюзий по поводу его конца, - сказал он громко и посмотрел на Штифтена-Обещалова.
- Як Ляксандрыч ,это ты к чему сказал, - спросил Штифтен.
- Да вот 5-ФЗ все из головы не выходит. Как его с ВВЗ состыковать, - произнес Великанов.
- Да я тебе уже сто раз говорил, что 5-ФЗ никакого отношения к ВВЗ, т.е. возмещению вреда здоровья не имеет. Это профанация, рассчитанная на «слабохарактерных», и умники которые хотят эту самую фиксу индексировать в судах, вызывают сожаление. Апрельское Постановление № 1 2010 года, нас ввело в ГК, а посему плевать на все ПМ и ИПЦ, следует добиваться МРОТ, что, кстати, прописано в КС и в ГК. «Госдумнюки» не могут ответить, что это за твердая сумма. Эта сумма высосана из пальца, а значит не имеет право на существование в отношении возмещения вреда, - с горячностью выпалил Штифтен-Обещалов. - Я считаю, что в Законопроекте обязательно должно быть прописано, что индексацию компенсаций всем инвалидам Чернобыля пересчитать по МРОТ.
Прямо так и запиши в Законопроект:
«Органам Социальной защиты в обязательном порядке, безоговорочно пересчитать всем Инвалидам Чернобыля ВВЗ по МРОТ, без заявления на то инвалидов Чернобыля.
Органам Социальной защиты пересчитать в обязательном порядке компенсацию на питание по МРОТ, без заявления на то инвалидов Чернобыля.
Органам Социальной защиты пересчитать в обязательном порядке все компенсации на оздоровление по МРОТ, без заявлений на то со стороны инвалидов Чернобыля…».
Гарри Алексеевич достал из рюкзака печать, подышал на нее и размахнувшись резко долбанул ей сверху по пачке бумаги, которая лежала на столе Великанова. На месте, куда он стукнул своей печатью, образовалось четкое слово: «ОБЕЩАЮ».
- Я ОБЕЩАЮ, что надо добиваться того, что Я сказал, - прокричал он. - Я даже Владимиру об этом написал: «Владимир! Насчет 2500. Мне сделан расчет в СиБиЭс Аудит по заявлению в суде. Так вот Аудит мне насчитал ежемесячную сумму возмещения вреда 191 282 рубля, А Севзапэксперт насчитал 269128 рублей, причем судьи согласились с этой суммой, отказав мне в другом, что ненадлежащий ответчик. Могу переслать для ознакомления, а Вы говорите 2500....»
«Надо его как-нибудь спросить, а где деньги брать нашему Государству на такие выплаты? Обещать это одно. А где забота о Государственном кармане? Еще раз убеждаюсь, что Штифтен-Обещалов не наш человек. Ляпает про СИ Би Эс. Пишет письма на радиостанцию Свобода. Ох, не наш. Может, он на какую-то разведку работает? Одним словом – ИНОСТРАНЕЦ», - подумал Яков Александрович…

* * *

Почта в компьютере показала, что пришло письмо. Письмо было от Городничего.
«Если Городничей пишет, то неподалеку маячить должна тень Карпуненко»,- подумал Яков Александрович. - «На кого же они похожи по моей классификации? Городничий ясное дело Во́рон, а вот Карпуненко скорее всего вылитый Сова-Ворон. Даже глаза такие же. Но умен. Этого не отнять».
Он углубился в чтение сообщения от Городничего. Читать стал медленно и громко вслух, чтобы Штифтен-Обещалов тоже слышал. Он знал, что у Гарри Алексеевича в последнее время появились проблемы со слухом:
«По вопросу поправок в Закон.
1.Фиксированное ВВЗ — надуманная цифра и взята с «потолка» и не соответствует Конституции РФ, Гражданскому Кодексу и самому понятию «возмещение вреда здоровью». ВВЗ — утраченный заработок, и должен рассчитываться по 125ФЗ или по ГК.
2.Вдовы должны получать ВВЗ из той суммы, которую чернобылец получал при жизни. (ГК РФ, Конституция, 125 ФЗ).
3.Формулировка «Военная травма» в справке позволит вдовам (членам семей умерших) получать пенсию по случаю потери кормильца в размере 250% социальной минимальной пенсии взамен нынешних 125%.
4.По военным офицерам — песня совсем другая. По Закону «О пенсионном обеспечении военнослужащих...» - так же принята надуманная цифра, как и в Чернобыльском Законе, т. к. не соответствует самому понятию «возмещение вреда здоровью».
Поэтому, такие поправки в Закон только закрепляют те беззакония, которые творила и творит Госдума.
Между тем согласно ст. 1085 Гражданского кодекса Российской Федерации при причинении гражданину увечья или ином повреждении его здоровья возмещению подлежит утраченный потерпевшим заработок (доход), который он имел либо определенно мог иметь, а также дополнительно понесенные расходы, вызванные повреждением здоровья, в том числе расходы на лечение, дополнительное питание, приобретение лекарств, протезирование, посторонний уход, санаторно-курортное лечение, приобретение специальных транспортных средств, подготовку к другой профессии, если установлено, что потерпевший нуждается в этих видах помощи и ухода и не имеет права на их бесплатное получение.
При этом при определении утраченного заработка (дохода) пенсия по инвалидности, назначенная потерпевшему в связи с увечьем или иным повреждением здоровья, а равно другие пенсии, пособия и иные подобные выплаты, назначенные как до, так и после причинения вреда здоровью, не принимаются во внимание и не влекут уменьшения размера возмещения вреда (не засчитываются в счет возмещения вреда): объем и размер возмещения вреда, причитающегося потерпевшему в соответствии с настоящей статьей, могут быть увеличены законом. Таким образом, налицо дискриминация чернобыльцев по признаку участия в ликвидации аварии на АЭС по отношению к другим гражданам РФ».
«Учту» - подумал Великанов и послал обратный ответ с этим же словом.

* * *
На самом деле Яков Александрович всегда считал, что надо работать и принимать решения одному. Советчиков он не любил. Это получается как в басне Крылова: «Слон живописец». Эту басню Яков Александрович знал наизусть:

«Слон-живописец написал пейзаж,
Но раньше, чем послать его на вернисаж,
Он пригласил друзей взглянуть на полотно:
Что, если вдруг не удалось оно?
Вниманием гостей художник наш польщен!
Какую критику сейчас услышит он?
Не будет ли жесток звериный суд?
Низвергнут? Или вознесут?
Ценители пришли. Картину Слон открыл.
Кто дальше встал, кто подошел поближе.
"Ну, что же, - начал Крокодил, -
Пейзаж хорош! Но Нила я не вижу..." -
"Что Нила нет, в том нет большой беды! -
Сказал Тюлень. - Но где снега? Где льды?" -
"Позвольте! - удивился Крот. -
Есть кое-что важней, чем лед!
Забыл художник огород". -
"Хрю-хрю, - прохрюкала Свинья, -
Картина удалась, друзья!
Но с точки зренья нас, свиней,
Должны быть желуди на ней".
Все пожеланья принял Слон.
Опять за краски взялся он
И всем друзьям по мере сил
Слоновьей кистью угодил,
Изобразив снега, и лед,
И Нил, и дуб, и огород,
И даже - мед!
(На случай, если вдруг Медведь
Придет картину посмотреть...)
Картина у Слона готова,
Друзей созвал художник снова.
Взглянули гости на пейзаж
И прошептали: "Ералаш!"

Мой друг! Не будь таким Слоном:
Советам следуй, но с умом!
На всех друзей не угодишь,
Себе же только навредишь».
"Пишите, пишите поправки. А в конце будет, как я захочу", - подумал Великанов.

Штифтен-Обещалов попрощался с ним и уехал. Куда поехал – большая загадка. Может пить водку, а может детей кормить, а может в какую-нибудь организацию права качать. Спрашивать об этом его было бесполезно.
«Тут же наврет с три короба и даже не поморщится. Всё-таки, многодетный отец. Как ему тяжело. Поскорей бы свалил в свою Финляндию», - подумал Яков Александрович.
Он опять откинулся на кресле и достал зеркальце. Поцеловав свое отражение и убрав зеркальце в карман пиджака, принялся думать над Законопроектом. Время поджимало. Надо было уже его запускать в Областную Думу. К тому же еще согласовать с Президентом СЧР.
«На какую же птицу похож президент? - подумал Яков Александрович. Он пребрал в уме всех птиц и остановился на Орле. «Точно Орел. Орел и все тут. А вот я Ворон»…

…продолжение следует…

Глава 24

Сдав билет проводнику, Яков Александрович прошел в свое купе и сел на нижнюю полку. Купе было пустое, как он и предполагал. Из сумки он достал книгу «Биография судьбы…», вытащил из нее закладку, сложенную газету «Российский Чернобыль», собираясь в очередной раз насладиться этим произведением. Но тут его внимание приковала заметка в газете. «А я газету как закладку использовал и даже не читал, а оно вон как», - пожурил себя Великанов и углубился в чтение:
«ЗАБЫЛА, КОГДА В ХОЛОДИЛЬНИКЕ ЛЕЖАЛИ СЫР, КОЛБАСА, РЫБА…
Второй год выписываю вашу газету, в которой высказывают свою боль, гнев, возмущение брошенные на произвол судьбы нашим государством, правительством ликвидаторы.
Вы посмотрите, насколько с каждым годом изменяются законы относительно нас. В каждом номере газеты вы советуете чернобыльцам судиться, отстаивать свои права. А зачем нам расшатывать свои нервы, терять здоровье? Ведь принимаемые законы настолько несовершенны, что их любой заместитель министра перечеркнет; запустив без утверждения и регистрации свое письмо или указание. Посудите сами. В законе сказано, что возмещение за ущерб здоровью исчисляется из наших заработков в Чернобыле. А сейчас придумали другое: исчислять из среднемесячного заработка за год перед установлением инвалидности. А группу ликвидатору дают тогда, когда его уже ноги не носят. Представьте его зарплату в последний год работы, когда она состоит из одних больничных листов. Зачастую, если работодатель увидел запись в трудовой книжке: «Принимал участие в ликвидации...», то работу этот человек не получит.
Я работала в отделе кадров, откуда меня призвали на ликвидацию последствий аварии на ЧАЭС. И могу точно сказать, что порой люди, ехали в Чернобыль под угрозой увольнения. Пробыла там полгода. Какие подвиги совершали наши мужчины, ни в одной стране мира такого не увидишь! В зонах, где работать можно только 45 секунд, они находились по часу, полтора. Мы работали по 12-14 часов, без праздников и выходных. А что говорить про тех, кто непосредственно устранял аварию: восьмичасовая работа в зоне повышенной радиации! Сама наблюдала за показаниями индивидуальных дозиметров. Выходят люди из зоны, подают в окошечко «карандаш», а что показывает аппарат, измеряющий накопленную в нем радиацию, не видно. Ясно одно, что было дано негласное указание занижать дозы. Иначе каждого второго раньше времени пришлось бы домой отправлять. И опять о себе. В молодости 20 лет работала в системе Аэрофлота, стюардессой. Перед каждым вылетом мы проходили медицинскую комиссию. Здоровье, думала, будет до ста лет. И вот финиш. После Чернобыля букет болезней. Я держалась, крепилась, поднимала детей. И вот уже я инвалид. В течение пяти лет ходила в суды, защищая свои права: получить квартиру; поставить телефон и возместить 50 процентов стоимости его установки. А вы пишете: «Судитесь, добивайтесь...». Здоровый человек не в состоянии пройти через весь этот ад, а куда уж больному!
Сейчас для нас новое испытание - снятие и уменьшение сумм возмещения за ущерб здоровью. Раньше нам платили «продуктовые» деньги, которых хватало для полноценного питания. Но сейчас, когда цены на продукты повысились в несколько раз, этих крох не хватает ни на что. Забыла, когда в холодильнике лежали сыр, колбаса, рыба. А ведь у меня и муж - ликвидатор. Вот и думай, как прожить, если каждый из вышестоящего руководства думает, как за счет нас поправить экономику страны, свои большие карманы. Я думаю, и меня поддержат ликвидаторы, этому законотворчеству О.А. Шенкарева нужно положить конец, но не словами и письмами, а массовыми выступлениями, акциями протеста. Иначе этот мудрец уйдет, а на его место придут другие. Желающих "погреть руки" или заработать себе репутацию борца за справедливость тьма-тьмущая.
Нужно в каждом областном обществе иметь юриста-бухгалтера. Он на коммерческой основе по просьбе сомневающихся в начислении компенсаций, пенсий мог бы проверить начисление и выполнение всех законов. Сравнивать нас с Западом, сидя в высоких креслах при жирных физиономиях и с хорошим окладом, легко. Пусть каждый из них влезет в нашу шкуру». Далее шла фамилия и число.
Яков Александрович громко выругался: - Опять недовольство. Они что, с ума все сошли что ли? Он отшвырнул газету и стал читать книгу, причмокивая все время губами и ласково улыбаясь при этом…

* * *
Отложив книгу, Яков Александрович решил переодеться в дорожный костюм. Он снял с себя пиджак с рубашкой, оставаясь в тельняшке. Затем залез в сумку, вытащил старенькие спортивные штаны и надел вместо брюк. Предусмотрительно взяв с собой вешалку, он аккуратно повесил на нее брюки, рубашку и пиджак. Теперь в спортивных трениках и тельнике он выглядел совсем по дорожному.
Внезапно дверь в купе отворилась, и на пороге возник запыхавшийся пожилой человек. Скорее всего, его можно было назвать дедом. Выглядел он как бомж. Взлохмаченная борода и резкий запах спиртного и мочи распространялись от него на весь вагон.
- Здорово, - прокричал старик.
- Здорово, - в свою очередь ответил Яков Александрович.
- Ты чем-нибудь сейчас занят? – вопросительно прокричал старик.
- Да нет. Я еду в Москву утверждать и согласовывать Проект Чернобыльского Закона, - проговорил Яков Александрович, как будто находясь под гипнозом.
- Я вижу, что мужик ты с виду крепкий, в тельняшке, видать МЧС. Документы не спрашиваю и так видно. Вызывай своих поскорей. Видел сейчас двух китайцев, понесли какой-то ящик. Наверное, поезд собрались минировать.
- Где они? - Спросил обалдевший Яков Александрович.
- Да вон, - старик показал пальцем в сторону тамбура. – Ну чего застыл? Вызывай скорей своих и «Скорую помощь». Чувствую, что тут скоро жаренным запахнет.
Яков Александрович выглянул из купе в сторону, куда показывал бородатый, как пират, старик. Там никого, не было. Сообразив в чем дело, он показал старику на проводницу за окном: - Вон, видишь, стоит начальница? По всем вопросам прямо к ней. - Служу Советскому Союзу! - проорал старик, отдав честь. Затем резко развернулся и потрусил к проводнице, стоящей на перроне у дверей вагона. «Вот потеха», - улыбнулся Яков Александрович. Старику проводница показала куда-то рукой, и он убежал в Зал Ожидания вокзала.
Поезд медленно тронулся, загромыхав чугунными колесами все дальше и дальше отдаляясь от здания вокзала, все больше и больше набирая скорость, вперед к победе Закона над беззаконием, вперед к чернобыльскому счастью, лежащему в пуленепробиваемом кейсе Якова Александровича пока что в виде ЗАКОНОПРОЕКТА. Но, как говорят: «Надежда умирает последней»

* * *
Яков Александрович поморщился от отвратительного запаха, который остался после старика и полез в свою дорожную сумку. Он отыскал небольшую коробочку и извлек из нее кусок чего то серого. «Вот и Амбра пригодилась»,- пробурчал он себе под нос. Эту Амбру, из желудка кашалота, ему подарили, когда-то китобои, которые пригнали свой китобоец в док на Балтийский завод для ремонта. Случай свел тогда еще молодого Якова с ними в ресторане на Невском Проспекте. Тогда все в ресторане сильно удивились запаху, исходящему от их столика. Взяв Амбру в руки, Яков Александрович набрал в легкие воздух, раздув щеки и стал дуть на нее изо всех сил. Он походил на волка из сказки «Три поросенка», когда тот хотел сдуть каменный домик Наф-Нафа. Домик Ниф-Нифа из соломы и домик Нуф-Нуфа из веток, Яков Александрович уж точно бы сдул.
Необыкновенный, сказочно-божественный аромат стал расползаться не только по купе, но и по всему вагону. В вагоне перестало пахнуть печкой и туалетом. Все пассажиры были просто зачарованы, позабыв все на свете. Божественный запах предрасполагал к всеобщей любви, безмятежному спокойствию и ласкам.
«Надо бы всем членам правления СЧР амбру носить в ладанках на шее», - подумал Яков Александрович. - Ладан вытащил и туда амбру. Носи и пользуйся. Все бы нас тогда полюбили. Заходишь в суд и на тебе - судья сразу принимает решение в нашу пользу. Или на МСЭК. Да и вообще. Очень нужная вещь для Председателей региональных СЧР. Надо будет затронуть этот вопрос на собрании членов Совета».

* * *
Яков Александрович занял нижнюю полку и собрался продолжить чтение свой любимой книги. Но тут в дверь купе раздался стук.
- Что случилось? – спросил недовольный Великанов через дверь.
- Откройте! Подсадка! – требовательно ответил ему мужской голос.
- Подождите минуточку, я сейчас оденусь и открою, - соврал Яков Александрович, решив потянуть время. Может, отстанут? Он не хотел, чтобы в купе кроме него кто-то был. Тем не менее, он, не спеша и с неохотой убрал кейс с документами под нижнюю полку. Там уже лежала его дорожная сумка. Раскатал сверху свой матрац и накрыл бельем, которое получил от проводника, сел на одеяло сверху и положил рядом книгу: «Биография судьбы. Депутат Шенкарев Олег».
Стук в дверь повторился с тем же требованием. Великанов с неохотой встал, подошел к двери и открыл ее. Никого из проводников не он увидел, кроме стоящих перед ним двух мужчин и женщины. Один из них был такой же комплекции, как Яков Александрович, высокий и статный. Он был лысоват, его лицо было похоже на перезревший кабачок. Тот, что был пониже, имел странное лицо и большие волосатые уши. С первого взгляда казалось, что он, когда-то был участником большой пьяной драки и ему изрядно досталось. Нос сломан. Губы искривлены и растянуты. Глубоко посаженные глаза смотрели и не моргали. Их поведение показалось ему довольно странным. Высокий мужчина начал читать Якову Александровичу нотацию, что он не имеет права их не пускать в купе. Женщина, голосом учительницы, делала наставления, что подсадка пассажиров на станциях по ночам - это нормально. Яков Александрович после понял, что это была подруга высокого. Он извинился и жестом пригласил их занять свободные места в купе.
Низенький мужчина, забрался на верхнюю полку, на которой не было постельного белья, прямо в грязных ботинках. Потом они все стали между собой перебрехиваться, кому ехать на нижней полке, намекая, что нижнюю полку женщине должен уступить Яков Александрович. Тот, что лежал на полке, слез вниз и вся троица уселась напротив Якова Александровича. У того, мужчины, что пониже под курткой был надет пиджак, на котором красовалось три чернобыльских знака: один - с красным крестом и каплей крови, который вручали когда-то всем ликвидаторам, два других походили на медали, но на самом деле были юбилейными знаками СЧР.

* * *
- Сергей Александрович Кроликов. Можно просто Сергей, - представился невысокий мужчина. - Вы уж на нас не обижайтесь, нервы уже просто на пределе, - с сожалением в голосе сказал второй, высокий мужчина. Мы инвалиды Чернобыля и едем в Москву по делам, а это моя жена. Он приобнял за плечи женщину и, вытянув губы в трубочку, чмокнул ее в щеку. - Мы с ней не так давно познакомились и вот теперь живем вместе в Твери. А в Питере мы были в гостях у одного нашего друга. Он давал нам консультации по правовым вопросам. Я в Чернобыль попал в репродуктивном возрасте. В 18 лет бросили как дрова в топку. С крыши, машинного зала третьего блока не слазил. День и ночь там работал. Кормили плохо. Даже спал возле трубы.
- Очень, очень, интересно, - с интересом проговорил Яков Александрович. - Если не секрет, то у кого вы были в гостях?
- Мы познакомились с очень хорошим человеком Штифтеном-Обещаловым. Он, Обещал нам надлежащим образом оформить все документы для Суда по правам человека в Страсбурге, - произнесла женщина. Она достала листок из сумки и протянула его Великанову. Яков Александрович взял его и пробежался по тексту глазами:
«Уважаемые УЛПА! Есть ли среди Вас, те, кто был направлен в репродуктивном возрасте в 30 км Зону Отчуждения? Дайте, пожалуйста, знать о себе. Готов отправить Вам «болванку» в ЕСПЧ. В СПб я уже отправил семь ребят из «репродуктивного возраста». В ЕСПЧ приняли (пока), дальше будет видно. Вышлю все бесплатно. И на месте в СПб, также отправляю бесплатно. Деньгами беру только за почтовые услуги, а так бумагой и заправкой картриджа. Представитель в ЕСПЧ после присвоения номера жалобе на Ваш выбор и вкус. С уважением».
Далее шла приписка: «Кто хочет. Жду всех в гости. Обещаю обеспечить проживание. ОБЕЩАЮ помочь с юридической помощью по любым вопросам. ОБЕЩАЮ все Бесплатно».
- Ну, все понятно. И за чем дело стало? - спросил Яков Александрович, возвращая женщине листок.
- Гарри Алексеевич сказал нам, чтобы мы оформили загранпаспорта. Он нам после поможет с визами в этот самый Страсбург. Еще Гарри Алексеевич сказал, чтобы мы насобирали как можно больше «Евро», - произнесла женщина.
Тот, что представился Сергеем Кроликовым, сказал, что уже начал собирать деньги на санаторий и на поездку. Он везде разослал обращения о помощи. Обратился даже на Чернобыльский Форум, но там его не поняли. Какой-то Оксенгендлер Виктор Митрофанович, заподозрил его в мошенничестве. - Вот посмотрите, что я перепечатал с этого форума, - он выудил из внутреннего кармана пиджака несколько листов сложенных вчетверо и протянул их Великанову.
Яков Александрович, разогнул листики и стал читать:
«Оксенгендлер: Коллеги! Рецепт от Кроликова: Если хотите без проблем получить путевку - надо получить хорошенько дубинкой по бестолковке.
Кроликов: Виктор. Ты просто хамло. А с хамлом я не общаюсь. Мое общение с тобой закончено.
Оксенгендлер: Правильно! Сгинь с форума, Аспид! Сгинь! Тут твоих друзей нет, и не будет! Сгинь!
Кроликов: Для тебя я Сергей Александрович. И отвали уже.
Оксенгендлер: Для меня ты Никто и звать тебя Никак. Молодой ишшо! Ты - Подстрекатель, Провокатор и Врун. Мы в этом, в прошлые годы, убедились. Сгинь с форума! Тут тебе не место!
Кроликов: Я не знаю, что здесь было раньше, но я вижу, что этот форум посещает очень мало людей. Это первое. И это плохо. Пока на меня не посыпались грязные оскорбления, я вполне спокойно общался, но оскорбления я не спущу ни кому и если бы он попытался сказать это мне в лицо, то стал бы инвалидом второй раз. Ладно, Виктор, уговорил. Возьму тебя на воспитание. Так вот, когда Господь Бог раздавал ум, то ты сидел в Интернете и тебе его не досталось. Если не веришь, сходи к патологоанатому, сделай вскрытие и загляни в то место, где у тебя должны быть мозги.
Оксенгендлер: В «скромности» тебе не откажешь. Равно как в изощренности спинного мозга! Герой! Видели на Ярфоруме все твои сканы. Только откуда в 1987 году, больше, чем год, после катастрофы, у тебя доза больше 19 рентген нарисовалась - это еще вопрос? Сгинь отсюдова, оборотень!»
- Вот видите сами, как он на меня наехал? Аспидом обзывался. И это еще не все, что я перепечатал с этого форума. Я хотел еще совместную акцию проводить со Штифтеном-Обещаловым по пикетированию возле Конституционного Суда. Так какой-то Юрий из Домодедово написал мне, что я получу дубинкой по голове и жопе. Что на мне испытают электрошокер. Угрожал мне, что меня арестуют и оштрафуют. Я не боюсь. Я смелый. Я этому Юрию написал: «Юрий! Я провел уже 15 одиночных пикетов, тщательно подготовленных. И меня ни разу не арестовали, ни на Красной площади, ни возле посольства Кубы, ни возле Управления делами Президента, ни возле СК и т. д», - возбужденно проговорил Кроликов, яро жестикулируя руками и дыша перегаром на Якова Александровича. Затем внезапно замолк, потупив взор явно о чем-то размышляя.

* * *
- Может, перекусим, в вагоне-ресторане? – после небольшой паузы изрек он, обращаясь ко всем. – А для рывка можно вот пока грамм по 100 пропустить. Он достал из целлофанового пакета бутылку, из-под «Бон Аква» в которой была налита, какая-то жидкость, зеленоватого цвета и несколько пластмассовых помятых стаканчиков. - Гарри Алексеевич вот на дорожку засунул,- потрес бутылкой Кроликов.
Плеснув в стаканчики этой жидкости, он произнес: - Ну что, за знакомство! Троица выпила, а Яков Александрович вылил из своего стаканчик в грелку, которую предусмотрительно повесил на грудь до их прихода, когда переодевался. Женщина закусила шоколадкой, которую достала из сумки. Еще она достала оттуда зеленый тепличный огурец и протянула мужчинам. - Вот возьмите, - сказала она и положила огурец на столик. – Но только он не мытый. Кроликов не долго думая, схватил его и тут же захрустел, не поделившись ни с кем и не сказавши даже спасибо. Через минуты три они повторили процедуру. В грелку Якову Александровичу полилась очередная порция этой зеленоватой дряни. Хмель попутчикам Великанова ударил слегка в голову, и они стали более раскрепощенными, более разговорчивыми.
- Все-таки, какой он хороший, этот Гарри Александрович. Какой он нежный в общении. Ты не ревнуешь? - Проворковала женщина, лукаво смотря на высокого мужчину.
- А что я. Да я ради тебя готов на все. Приглашаю в вагон ресторан. Я как раз ВВЗ получил перед поездкой. Правда, маловато. Фикса. Хотел вот подарок тебе купить,- произнес высокий мужчина и опять чмокнул свою подругу, да так сильно, что у той на щеке остался синяк.
- Раньше я жил в Волгограде и там суд мне присудил 45 000 из чернобыльского заработка. Жена ушла к другому мужчине, по ряду причин. Потом пришлось в Тверь перебираться вот к ней, - кивнул на женщину высокий мужчина. - Она очень добрая. Вот она меня всегда теперь сопровождает. Вдова. Муж тоже в Чернобыле был. Высокий притянул к себе женщину и поцеловал. Затем сплюнул в сторону и продолжил: - Подал документы в Собес, а они мне ВВЗ срезали и посадили на Фиксу. Сказали, что Волгоградский Суд им не указ. Я подал Иск в их суд. Написал, что раньше Волгоградским Судом мне было присуждено ВВЗ 45 000. Приложил все документы. Они иск не удовлетворили. Посадили на Фиксу. У меня вторая группа бессрочная. Признаюсь откровенно, мне даже скрывать нечего - я ее купил. С такими заболеваниями, как у меня даже третью не получишь. Пришлось, конечно, в дурике отлежать три месяца. Вот по дурику ее и получил. Мне Штифтен-Обещалов тогда советом тоже сильно помог. Вот и сейчас, обещал меня в дурик свой помочь оформить и сделать мне вторую группу. Он сам там четыре раза лежал. Врачи знакомые там у него. У него все схвачено. Произнеся это, он опять поцеловал свою подвыпившую подругу.
Тот, что представился Кроликовым, резко схватился за живот: - Ой, блин! Что-то с животом! Пошли проводишь меня до туалета – постанывая, обратился он к высокому. - Это с огурца, наверное. Ой! Не могу! – Хорошо, пошли,- произнес высокий. Он схватил Кроликова поперек туловища и направился с ним к выходу из купе. - Вы тут не балуйте, - обратился он к оставшимся, предупреждающе, глядя на женщину. - Я ревнивый. Они вышли и потащились по проходу в сторону заднего тамбура, где находился туалет. Их не было довольно долго, где-то около часа.

* * *
Когда они появились, то на Кроликове не было брюк, а трусы выглядели так, как будто человек недавно вышел из воды и только что выжал их. - Отвернитесь, - попросил он женщину. Та отвернулась. Сняв с себя трусы, Кроликов обвязался полотенцем Якова Александровича, даже не спросив его об этом.
- Вы представляете, туалет был занят. Пришлось ждать. Вот и произошло у меня несчастье, - стал рассказывать он. - Потом я застирал брюки и трусы. Брюки высунул за окно, чтобы ветер их просушил. Прижал оконной створкой, а они раз и улетели. А потом мне захотелось опять, и я не успел, так как туалет опять заняли. Пришлось и трусы постирать.
- Накрылся вагон-ресторан, - с сожалением произнес высокий.
Кроликов посмотрел на Якова Александровича и жалобно попросил: - Дайте мне Ваши брюки на время. Пожалуйста. - Да они Вам, уважаемый, не подойдут. Я выше вас, - сказал Яков Александрович.
- А давайте я примерю,- произнес Кроликов и сорвал брюки с вешалки. Яков Александрович не успел даже возразить, как тот напялил их на себя. Брюки действительно были длинноваты. Но Кроликов подвернул низ брюк и, распрямившись, произнес: - Ну вот. А Вы говорили, что не подойдут. А что длинноваты, то это не беда. И так сойдет. Вы уж не ругайтесь. Я скоро их Вам верну.
- Ну, что. Проблему вроде бы устранили. Пошли тогда скорее в ресторан,- сказал высокий мужчина. Он подхватил под руку свою подругу, и троица вышла из купе…
Через час поезд остановился в Твери. Простояв там несколько минут состав тронулся. Яков Александрович вышел в проход и посмотрел в окно. Внезапно он увидел, как троица недавних попутчиков продефилировала, качаясь по перрону.
- А брюки мои! Брюки! - закричал Яков Александрович. Он понял, что его развели, как последнего лох, и он остался без своих костюмных брюк. Крик его никто не слышал. Окно не открывалось, а поезд набирал скорость.
- Сволочи! Негодяи! Гады! Что мне теперь делать? Боже мой? Этот Кроликов точно мошенник! Обманщик! Ты еще меня вспомнишь! - кричал и бился в истерике Яков Александрович.
Он заскочил в купе, где его стало трясти. Пробыв в таком состоянии минут десять, он постепенно стал успокаиваться, понимая, что истерикой тут не поможешь. «Только не паниковать», - сказал он сам себе. Достав из сумки импортные успокоительные таблетки, он положил в рот сразу две штуки, запив изрядной дозой «Корвалола» прямо из пузырька…

…продолжение следует…