ВИГАДНИК. СТРОКУЛИСТ. «ЗАКОНОПРОЕКТ» - Книга 2.

Эссе, воспоминания и др.
Оскорбления и нецензурщина не допускаются.

Сообщение
Автор
16 апр 2014, 09:18
Глава 26

Проходя через здание вокзала, как нож проходит сквозь сливочное масло жирности 72%, Яков Александрович увидел огромную толпу людей. Они держали лист ватмана, на котором фломастером большими буквами было написано:
Гарри Алексеевич! Любимый и дорогой. Мы уже тут. Ждем ВАС.
«Наверное, писали широким наконечником «Erich Krause Super», - подумал Яков Александрович.
Он подошел к толпе и спросил: - Вы не Штифтена-Обещалова случайно ждете? Мужчина средних лет, с костылем в руке утвердительно махнул головой и сказал, что вот уже два часа ждут. Ноги уже как ватные стали. Приехали на терапию в Санкт-Петербург и ждут. Он им ОБЕЩАЛ устроить их в гостиницу и провести первый сеанс водной физиотерапии. Предварительный платеж они все уже сделали.
- Ждите, ждите. Если Гарри Алексеевич ОБЕЩАЛ, то он обязательно приедет и все устроит,- усмехнулся Великанов и подумал насчет денег за оружия: - Видно плакали мои денежки. Что-то у Штифтена с башкой стало в последнее время не того. Наверное, надо будет на обследование в дурик уговорить его лечь. Жалко, что я знаю главврача только в «Психоневрологическом диспансере №8» на Проспекте Гагарина д. 18 к. 3. Но там нет стационара. Только амбулаторное лечение, а это не подойдет. Там где раньше лежал Гарри Алексеевич ему не особо нравится. Там плохо к нему относились. Ну, думаю мы этот вопрос как-то решим. Хорошо, что я не позвонил ему, а Верхову Григорию. Такая толпа, увидя нас вместе, разорвала бы нас обоих в клочья. А мне это надо?
Яков Александрович вышел из здания вокзала и на стоянке привокзальной площади увидел Григория, протирающего лобовое стекло своей машины. Великанов подошел, и они поздоровались как старые добрые друзья.
Яков Александрович сел на переднее сиденье, положив кейс себе на колени, а сумку кинул на заднее. – Вас домой? – спросил Григорий, садясь за руль. – Нет. В офис, - ответил Великанов.
Григорий завел машину и начал выруливать со стоянки. - Ну как съездили,- спросил он. Великанов ничего не ответил. - Тут я выборку одну интересную на форуме чернобыльцев сделал и анализ провел. Загадили все эти марашки. Тролли. Превратили страницу на форуме «На злобу дня. Все обо всем» в свою вотчину. Просто кошмар, - чего-то жуя и шмыгая носом, стал рассказывать Григорий. - Закрывать надо срочно этот форум к чертовой матери. Просто взять и решительно так закрыть. Он снизил скорость и остановил машину, прижавшись к обочине. Достал из солнцезащитного козырька несколько листов формата А-4, скрепленных стиплером в верхнем углу и протянул их .Великанову: - Вот посмотрите сами.

* * *
Яков Александрович с неохотой взял листки и стал читать, с трудом сдерживая улыбку:
«Григорий:
Немного о Викторе Оксенгендлере, который возомнил из себя хозяином всея Чернобыльцев, считая что имеет право "мордовать" прилюдно, не понравившихся ему людей, публикуя "наковыренные" им сведения личного характера и, при этом, не стесняясь в выражения по хамски вести себя, как на Форуме, так и в Гостевой.
Проанализировав сделанные записи на Форуме данным деятелем, я пришёл к
выводу, что практической пользы в оставленных данным господином записях нет!
Кое-где, он выхватывал опубликованные ранее чернобыльцами наработки и только. В
основном же, его записи несут даже не критику, а скорее КРИТИКАНСТВО, граничащее с хамством.
Чужое мнение, отличное от него – его, не интересует. Как истинный «буанопартишка», он выступает зачастую, то в роли следователя, требуя от людей публикации сведений о них. То в роли чиновника от МЗСР, возмущаясь тем, что кто-то получает то, что он не получает, при этом его не интересует то, что они при этом не нарушали ЗАКОНА.
АНАЛИЗ:
Посмотрите, как легко он записывает простоватого мужика из Калуги в стукачи!
Привожу ниже лишь малую толику из его диалогов, а ведь у него только на
форуме, более 500 записей, и практически все они, такого же содержания, где он запросто
тыкает и указывает людям, не соблюдая элементарных человеческих норм общения:
«Виктор Оксенгендлер:
Уважаемые коллеги!
Если вы заметили, что здесь появился «Некто» из Калуги, который себя называет Шулеровым-Болтуновым. Если вы так же заметили, что записи этого человека были то стилистически и орфографически безграмотны, то, почти, идеальны!?
Также этот человек постоянно пишет и задает одни и те же вопросы или делает какие-то
непонятные записи целый год.
Так же этот человек писал, что он сразу после окончания военного училища не стал
продолжать карьеру военного (и это в середине 70-х!), а уволился на гражданку.
Так же он писал, что был призван на ликвидацию аварии на ЧАЭС в качестве «партизана». Только не понятно какого – «партизана»-офицера или «партизана»-рядового? В один день он пишет, что с гражданки, в другой, что с военной службы.
Так же он пишет, что в 1994 году был отправлен военкоматом и ВВК на 3-ю группу инвалидности в связи с чернобылем. Только причину инвалидности так ни разу и не озвучил.
Если вы, коллеги, заметили (или нет) то этот человек неоднократно упоминал, что, таких как он не один. И что, он входит, в какую-то организацию, но НИКОГДА не назвал как называется эта организация, кто ее возглавляет, есть у нее свой Устав и каковы ее задачи!
И какова роль во всем этом этого человека, называющего себя Шулеровым-Болтуновым?
И это еще не полное всё, сформулированное мною.
Коллеги! Складывается впечатление, что этот человек либо провокатор и стукачок, либо засланный казачек, который постоянно «включает дурочка».
Хочу, коллеги, предупредить вас быть осторожным не только в публичном общении с ним, но и в ЛИЧНОЙ переписке!»

Виктор Оксенгендлер:
«Коллеги! Хватить ныть и жаловаться! Вы мужики или где?»
Виктор Оксенгендлер:
«Грош цена, в базарный день, этим обращениям! И не приплетай, всуе, везде чернобыльцев. Многие живут не хило, между прочим!»
Как только ему не нравится ответ и на него не чего ответить, следует:
Виктор Оксенгендлер:
«Как много есть на свете вещей, которые мне не нужны! Сократ (ок. 470—399 г. до н. э.)»
Виктор Оксенгендлер:
«Нечего из форума делать помойку!»
АНАЛИЗ:
А между тем, ниже станет понятно, как он сам засыпал одну из тем форума спамом. Сколько цинизма и издёвки над таким же ликвидатором, как он сам. Только и различие в том, что тот ещё не овладел компьютером:
«Виктор Оксенгендлер:
«Не надо, СИРЁЖА! Ведь ты сам не умеешь выкладывать, да и зачем. Но ты же, ведь, учишься, правда? А если желаешь поприкалываться и блеснуть остроумием, а может бестолковостью и тупизной, то создавай новую страницу под названием: МОЧИЛОВО. КАЛУГА ПРОТИВ РЯЗАНИ. В помощники можно брать себе любых, из любого региона. Кто начнет первым, спросим у Великанова . Я имею в виду первым начнет тот, у кого... (кто в теме, тот знает, о чем речь)».
АНАЛИЗ:
Ему в полной мере, присуща фамильярность.
«Виктор Оксенгендлер:
Штифтен-Обещалов сейчас не сможет! Он уже расчетверился и продолжает делиться дальше. И непонятно пока, кто, из них, есть кто. Для того, чтобы определиться, нужно выждать некоторое время. Ну, а раз 600 рублей пробздели, то и впрямь, не подать ли заявление, а потом и исковое на получение значка «Заслуженный работник МВД»? Чем черт не шутит, а вдруг выгорит дело то?»
АНАЛИЗ:
И панибратство:
«Виктор Оксенгендлер:
Ну, вот видите, Владимир Михайлович, человек сам все знает больше Вас.
Непонятно только, зачем тогда обращается сюда за помощью. Да к тому же и собственный адвокат имеется. Не понятно, правда, какой? То ли бывший таксист, то ли юрист по бракоразводным процессам или еще, какой другой узкой направленности. Да и Сибирькин-Запойцев ничего обнадеживающего не привел. Но, человека, ведь, это решение жизнь в Калуге отравляет! Вот в чем незадача! Может, предложить ему переселиться из Калуги в более благоприятный регион по всем показателям? А, может, к грузинам поближе? Ведь он к ним так не равнодушен?!»
АНАЛИЗ:
Постоянно издевается над, простым, по сути, человеком:
«Виктор Оксенгендлер:
Я тебе помогу разломать твою дребедень. Такса - в 10 раз больше, чем твоему таксисту-адвокату (за один день). Гарантия 280%. Только, сначала, надо выяснить с кобелями в ЕСПЧ, а то не порядок».
АНАЛИЗ:
Безапелляционно и по-хамски, требует для СЕБЯ объяснений:
«Виктор Оксенгендлер:
Верхов! Объясни, как ты, чернобылец, умудрился получать ЕДВ по закону «О ветеранах»? Много ли в вашем регионе подобных случаев?»
Григорий перебил Великанова и, тыкая в листок своим заскорузлым пальцем, пояснил:
- А вот тут он мне еще написал. Как он смеет так со мной! Кто ему на это право давал?
Читайте, читайте. Великанов стал читать там, где указал Григорий:
«Виктор Оксенгендлер:
Ты получаешь два ЕДВ? Если - Да, то какие, и на каком основании?
Все чернобыльцы получают два ЕДВ. Одно - по № 1244-1 от 15 мая 1991 г. «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации на ЧАЭС». Второе - по N 181-ФЗ от 24 ноября 1995 г. «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации». И еще по закону «О ветеранах», согласно Указа Президента Российской Федерации от 1 августа 2005 г. N 887 мы получаем дополнительное ежемесячное материальное обеспечение в размере 1000 рублей (ДЕМО), как граждане Российской Федерации, признанные в установленном порядке инвалидами вследствие военной травмы».
Виктор Оксенгендлер:
«Значит, ты получаешь два ЕДВ. Один по Чернобыльскому закону, другой по Закону «О ветеранах». Ничего против никто не имеет. Но, твой случай, это, скорее, исключение из правил. Потому что, таких - единицы. У себя, в Рязани, я таких вообще не знаю, вернее их нет!»
АНАЛИЗ:
Совершенно очевидно, что человеку, аж плохо, от того, что он этого не имеет.
Ниже будет видно, как он возрадуется, услышав, что кому-то бы ни было, скоро снимут дополнительные выплаты. Требует предоставления сведений (чем не прокурор?):
«Виктор Оксенгендлер:
Шулерову-Болтунову. Если ты хочешь разрулить какую-то свою ситуацию, задавая, здесь на форуме, свои вопросы, то непременным условием являлось бы то, чтобы ты внес о себе ясность.
А именно:
1. Когда, где и в какое время ты учился в военном институте и когда закончил?
2. Служил ли ты после училища (института) в Советской, а потом Российской армии?
3. Если служил, то, сколько времени, в какой должности и в каком звании?
4. Когда, в каком звании, и на каком основании был уволен из рядов Вооруженных сил?
5. Когда и сколько был в Чернобыле?
6. Был ли ты в Чернобыле, будучи кадровым военным или сугубо гражданским?
7. Призывался ли ты военным комиссариатом в Чернобыль в качестве офицера-партизана?
8. Когда и кем тебе была установлена инвалидность, связанная с Чернобылем?»
Виктор Оксенгендлер:
Великанов Я. А., писал: …По моей информации, МТСЗ разослало циркуляр о прекращении выплат по удостоверению о праве на льготы и, по возможности, изъять удостоверения. Выплаты прекратили, сейчас пошли суды. Может быть, до Григория еще эта волна не дошла. Я так понимаю…»
Ответ Администратора:
«Уважаемые коллеги! Внимательно перечитал ваш спор и не очень понял предмет
спора. Инвалиды вследствие катастрофы имеют право на получение двух ЕДВ. И никто не может с этим поспорить. Если у вас на руках удостоверение инвалида «О праве на
льготы» (по закону "О ветеранах"), то ВТОРАЯ ЕДВ платится в повышенном размере.
Но поскольку мы не исполняли служебные обязанности, а обязанности военной службы,
поскольку ЧАЭС нет в конечном списке боевых действий, ЕДВ в повышенном размере не платят».
- Теперь видите, что они творят? Эту шайку надо разгонять! Однозначно! – произнес Григорий, когда Великанов оторвался от бумаг. - Или вот смотрите. Он выдернул бумаги из рук Великанова и стал читать сам:
«Штифтен Обещалов:
Ну, что ж, как и говорил, я вступил сегодня в Союз Чернобыль и собираюсь работать, причем, не меняя своих убеждений. Вступил не напротив и не вопреки, а потому что сегодня следует работать, а не жевать сопли, как это делают другие «несогласные и непогрешимые».
- Только это Гарри Алексеевич написал, -как ему тут же ответ прилетел, как на Боинге от какого-то Юрия их Домодедово - произнес Григорий. – Вот послушайте:
«Штифтену. Палец протыкал и кровью подписывался? Если нет, то, значит не вступил. А до этого, значит ты был Номенклатурной единицей».
- Нет, Вы представляете!? – возмущенно произнес Григорий. - За то, что Гарри Алексеевич вступил в СЧР, ему этот Юрий советует палец проткнуть и кровью подпись сделать. Хамло! Оборотень! Вы думаете это предел? Нет! Вот послушайте дальше:
«Пуделев Вячеслав Серафимович:
Виктор! Какой Вы ехидный! Сами же пурген и фуросемид прописали, так что стучать Гарри Алексеевичу приходится не по ноутбуку, а по крышке унитаза, общаясь по трубам Питера только, разве что с Яков Александровичем»
- Это он про Вас так. Этот Пуделев. Он намекает, что бы Вы перестукивались по трубам с Гарри Алексеевичем. С таким уважаемым человеком.
А этот ему в ответ Виктор Оксенгендлер пишет:
«Я щас кипятком пи́сать начну!!!»
Григорий Пантелеймонович со злостью бросил листки на заднее сиденье и, брызгая на Великанова слюной, стал еще больше заводиться: - И это все в этом посту на «Злобу дня. Все обо всем». На этом дебильном форуме! Кто дал ему на это право?! Он что ли его открыл!? Копаются тут в грязном белье! Секонд-хенд из форума устроили! Почтенные люди, такие как мы, туда не заходят. Вы Мишину Вячеславу Лейбовичу скажите. Попросите помочь прикрыть эту дрянь. Этот рассадник хамов и дебилов!
- Я уже сказал, - соврал Великанов. - Скоро прикроем. Сначала Гостевую Чернобыльцев, а потом и форум. Дело не за горами.

* * *
Машина как бы в знак одобрения ласково заурчала, и они поехали к офису.
По пути Яков Александрович увидел группу казаков, которые шли по улице и что-то громко и возбужденно обсуждали.
- Можно помедленнее мимо вот этой группы,- попросил он водителя, показывая на группу казаков. Григорий сбавил скорость и Великанов рассмотрел, что с одним из них под ручку идет его бывшая попутчица Майя и довольно улыбается во весь рот. Приоткрыв окно, он услышал, как один из казаков кричал: «А чего? Подойдем к памятнику и там встанем. Кто захочет с нами сфоткаться, пусть платит по 50 рублей. Что тут в этом Питере есть? Какие памятники и фонтаны? Можно рассосаться по ним, а потом деньги в Круг и поделим. Вон в старой Коломне, мой друган за день по три тыщи заколачивает. Стоит себе при входе в Кремль. Там слева у стенки, где Мария Мнишек замурованная. Все хотят там сфоткаться. Многие знают, что она подруга Лжедмитрия. По национальности была полька. Ох и наворочала она делов во время Великой смуты на Руси после смерти Ивана Грозного».
Здоровый под два метра ростом казак, с рыжим завитым чубом, торчащим из-под папахи, заорал: «Любо!». Все тут же подхватили и хором заорали: «Любо!». Голуби, сидевшие вдали на площади, разом взмыли вверх от такого громкого крика. А те, которые летали в небе, камнем упали на землю. Женщина на скамеечке, кушая пирожок подавилась им и застыла как мумия. У студентки, что сидела рядом и читала конспект, он выпал из рук под ноги. Мальчик, игравшийся мячиком, громко заплакал, так как мячик лопнул от этого зычного крика. Крик несся над крышами Санкт- Петербурга круша на своем пути телевизионные антенны и вытяжные трубы. Черный кот, сидевший на крыше, внезапно взлетел вверх и оказался на куполе Исаакиевского собора. Женщина Майя, бывшая попутчица Якова Александровича потеряла сознание и повисла на руках казака, которого держала под руку. Казак стал приводить ее в сознание путем искусственного дыхания и, посылая воздух как говорят, рот в рот, зажав огромными крючковатыми пальцами ее нос. Шины на стоящих вблизи и проезжающих машинах, разом лопнули. На машине Григория шины выдержали, так как это были настоящие «Goodyear». Сплошной каучук. Эти шины Григорий спер на вертолетной базе и очень гордился этим. Правда, машину изрядно качнуло, но она выдержала, хотя была не новая.
- Прибавь газу, Григорий. Очень в туалет хочется, да и дел куча ждет,- произнес Яков Александрович, не в силах больше лицезреть этот бедлам с «ряжеными».
Машина понеслась по улицам Санкт-Петербурга, и никто не мог их догнать и перегнать. Водитель круто знал свое дело. Про таких, обычно говорят: - Мастер. Им покоряются не только грузовые автопоезда, но и гоночные болиды. Короли трассы, одним словом.
Яков Александрович был горд, что судьба свела его с таким человеком…

…продолжение следует…

В любом человеке есть все человеческое: самое лучшее и самое худшее.
Луи Лавель.
20 апр 2014, 14:02
Глава 27

Расплатившись с Григорием, Яков Александрович поспешил в офис. К своему удивлению на месте секретаря он увидел Штифтена-Обещалова. Но что больше всего его поразило и ввело в ступор, так это то, что в офисе творилось. Вокруг Штифтена бегали и бесновались его дети. Документы и деловые бумаги из тумбы и ящиков стола были вытащены и разбросаны, где попало. Многие бумаги валялись на полу, многие торчали из папок, многие были варварски скомканы и дети играли в них в футбол и швырялись друг в друга. Некоторые бумаги превратились в бумажные самолетики, а некоторые были порваны на ленточки. И все это летало, шуршало и подскакивало…
Завидя Великанова, дети заорали: - Дядя Яша приехал! Они бросили наскучившее им занятие и дружной толпой просквозили мимо него на улицу. Штифтен-Обещалов вскочил со стула, подбежал к нему и стал обниматься и лезть целоваться. - Как я соскучился. Ей Богу соскучился. Он пытался поцеловать Якова Александровича в шею и в губы, но тот морщился и изворачивался, как мог. В конечном итоге Гарри Алексеевичу повезло, и он все-таки чмокнул его в шею своими маслянистыми губами. Чмокнув в шею и видя, что взасос в губы у него ничего не получается, он попытался ухватить своими губами руки Якова Александровича.
Почувствовав такую неземную любезность, Великанов спрятал их за спину, не выпуская кейса из правой руки. - Ну что ты, что ты, - произнес растроганный таким вниманием он, смахнув невидимую слезу. Его испытывали смешанные чувства, от чего голова пошла кругом, все предметы приняли размытые очертания.
- Ну, хорошо, - произнес он, тряхнув головой, протягивая Гарри Алексеевичу свою левую руку. – На. Но только делай это побыстрей и только чуть-чуть, а то, не ровен час кто войдет и увидит. Тот в знак согласия закивал головой, плюхнулся на колени и стал лобызать и слюнявить руку Великанова своими губами. Он вошел в такой оргазмирующий экстаз, что хотел уже распластаться по полу и облобызать вонючие (амбра уже выветрилась) башмаки Кроликова, обутые на Якове Александровиче. Но почуяв исходящий от них запах, вдруг резко отпрянул и вскрикнул, вытаращив глаза на Якова Александровича:
- Что с Вашими руками!? Посмотрите на них! О, Боже мой! Господи! Они же все в пальцах! А ноги! Ноги! Затем, он резко вскочил, словно у него в голове кто-то включил тумблер, и как ни в чем не бывало сел за стол с осоловелыми глазами. Видно возбуждение было очень сильным.

* * *
- А где тот секретарь, что сидел до этого? Тот пожилой глуховатый мужчина,- спросил Яков Александрович. – А он занят, он меня попросил тут посидеть, - ответил Гарри Алексеевич. – И вообще, на кой ляд тебе такой пердун сдался. Могу порекомендовать одну знакомую женщину в секретарши. Конфетка! – Я подумаю, - буркнул Великанов.
Внезапно все стихло. Из туалетной комнаты в коридоре послышались звуки глухих ударов и чьи-то стоны. Kaiken. Konchayte.Shef saapui (Все. Кончайте. Шеф приехал)! - крикнул Гарри Алексеевич в распахнутую дверь кабинета. Из мужского туалета вывалились адвокат Щука и другой адвокат низенького роста, но с довольно большими бедрами. След за ними тяжело плюхнулся какой-то мешок. Они молча ухватили его с обеих сторон и как куль с гравием закинули в женский туалет, плотно прикрыв дверь. Все это время Яков Александрович приплясывал и корчился от нетерпения. Только после того, как освободился мужской туалет, он пулей залетел в кабинку и только тут вскоре почувствовал небывалое облегчение. Тяжесть и позывы ушли в никуда, а затем и вода из-под крана обмыла его усталые руки. Вода смыла всю усталость, скопившуюся в мозолистых ладонях от ручки пуленепробиваемого кейса и от многочасовой работе на клавиатуре компьютера. А заодно и следы от жарких поцелуев Штифтена-Обещалова.
Вытерев влажные руки бумажным полотенцем, Яков Александрович вышел наружу и направился в кабинет. Первым делом он скинул с себя туфли Кроликова. Из шифоньера он достал старенькие туфли «Грег»» из кожи питона. Хоть и старые, но всегда чистые и ласково ухоженные. Эти туфли из кожи питона, Яков Александрович любил, потому что они всегда выглядели очень респектабельно и модно. Кожа питона покрыта характерными округло-ромбовидными чешуйками. Она очень гибкая и прочная на разрыв (вот почему он может заглатывать добычу в 2-3 раза толще него самого). В этих туфлях и в светло-сером костюме он любил приходить в Областную Думу, сводя женский персонал и депутатов женщин просто с ума.
Скинув тельник и надев майку, он переоделся в светлый костюм для Думы и обул эти свои старенькие туфли. Подойдя к зеркалу, он любезно посмотрел на свое отражение. «Можно еще вполне успеть попасть в Думу и положить Законопроект на стол кому надо, - думал он и посмотрел на наручные часы Patek Philippe, которые он носил на правой руке, подражая одному очень известному лицу в нашем государстве. - А можно отложить и на завтра. Несколько часов ничего не решают. Да, так и сделаю. Решено».

* * *
Яков Александрович сел за свой любимый стол и включил компьютер.
Первым делом он написал и отправил письмо Мишину Вячеславу Лейбовичу с прикрепленный файлом Законопроекта. В послании он изложил причину невозможности показать самолично Законопроект. Извинился и написал, что сам внесет его в свою Думу. Пока он будет проходить согласование Вячеслав Лейбович должен перекинуть ему заключение СЧР.
С чувством исполненного долга Великанов встал, открыл несгораемый шкаф, достал бутылку виски Macallan 1939, выдержка 40 лет, которую он закоробчил из гуманитарной помощи еще в те смутные 90-е, плеснул в пузатый бокал на два пальца и, смакуя, подсел опять к компьютеру. В почтовом ящике было много писем. Но он чтение писем решил оставить на потом. Сделав небольшой глоток и удерживая во рту это обжигающий напиток, он отставил стакан и пробежался по клавиатуре.
«Завтра подаю Законопроект. Больше ждать нет смысла», - напечатал Яков Александрович какому-то знакомому только ему лицу.
Человек тут же ответил ему о каком-то только им двоим известном Совете, куда необходимо обратиться.
На это Яков Александрович сразу ответил:
«В Совете действительно собрались весьма компетентные люди. Однако, имея опыт общения, давно пришел к выводу, что в нашем законе они разбираются достаточно слабо. Уже неоднократно ко мне приходили специалисты из весьма уважаемых юридических контор: к ним обратились, они взялись, но ни х... не поняли».
Пришел ответ обратиться к форуму. Яков Александрович не заставил себя опять ждать и четко отбил на клавиатуре:
«Меня зачастую поминали на этом форуме недобрым словом, что работаем кулуарно, общественность не информируем, предложения не вывешиваем. Такие замечания были и с твоей стороны. Я же всегда был противником открытого обсуждения, считая, что неквалифицированные обсуждения вредны для дела».
Далее пришло опять письмо с ответом, который Яков Александрович парировал чуточку резко:
«Интересно, меня чуть не сожрали, когда я сказал, что прописал новую редакцию Закона. Карпуненко, судя по интервью, уже направил Миронову проект изменений. Я советовался с сибиряками, и др. А с кем советовался Карпуненко? И кто такие эти «эксперты?»
Пригубив виски, Великанов занялся более подробным просмотром почтового ящика. Он открыл самое раннее письмо. Это было письмо от самого Городничего. Он утверждал, что проект надо почитать всем и еще раз обмозговать. Далее он прошелся по СЧР и написал, что не доверяет ему, а тем более Правлению. Тем более не доверяет в написании Законопроекта и что это должен решать коллективный разум. Конечно, он лукавил, когда писал про коллективный разум. Под разумом он понимал только разум своей организации.
Яков Александрович, будучи очень культурным и вежливым человеком написал в ответ:
«Господин Городничий! СЧР, вообще-то создавался в 1989 году. И создавался снизу. Организовались (само организовались) в Харькове, Киеве, Москве, Питере, Новосибирске. Объединились. Пробили 325-е Постановление. Писали по наитию Закон 1991 года. Писали Закон, уже несколько соображая, 3061-1. Участвовали в подготовке 179-ФЗ. Власть крепчала, появлялись новые депутаты. Протестовали против 5-ФЗ, протестовали против 122-ФЗ. Но на нас болт забили. Что-либо протолкнуть крайне сложно. Вы зря считаете, что вопросы решаются волюнтаристски, кто как хочет. Мы консультируемся, но только те, кто действительно работает и может работать. Вы ведь тоже проекты документов в интернет не выкидываете на всеобщее обсуждение? Так что квиты. Важен результат, а не кто, что пытался сделать. Так что давайте сочтемся обидами и будем работать. Но демократия штука обоюдоострая, для ВСЕХ хорошим никогда не будешь. С учетом звонка Вашего коллеги, готовлю обоснования».
В ответ от Городничего пришло, что это похоже на решения политбюро ЦК КПСС. Призывал к коллегиальности и чернобыльскому содружеству. Намекал на всеобщее счастье, которое можно построить только коллективной мыслёй.
- Ну, юла. Точно юла, - хмыкнул Яков Александрович. Пальцы, сами не задумываясь, отбили ответ:
«В общем-то, СВЧК борется за всеобщее счастье, у них хватает ума обращаться к тем, кто предполагает какие-то конкретные шаги. Есть помощник депутата, вхож в ГД, толкает речи, его слушают и соглашаются. Предлагают дать конкретику - он обращается к другим. Тот же глобус, только в профиль. Но возможности разные и надо их все использовать.
А по поводу повторения ошибок ЦК КПСС, тут Вы не правы. Членство в КПСС давало привилегиии, чего у нас нет сейчас. Руководящие органы КПСС давали бо́льшие привилегии. У нас, во всяком случае, для себя, не вижу. Идеи не было, пропала.
А какая наша идея? Дайте мне лекарство от жадности, да побольше? И вообще, достали вы меня своими стонами по поводу СЧР. Не нравится - переизберите председателя, межрегиональный совет, Мишина Вячеслава Лейбовича с Великановым и примкнувших к ним, в конце концов. Все плохо, все не так. А вы что, не чернобыльцы?»
Откинувшись в кресле, он задумался и дописал:
«Все уже решено. Мосты сожжены. Положите руки на холодный пепел. Костер уже погас. Великанов».

* * *
- Гарри Алексеевич! - крикнул Великанов. - Гарри! Дверь приоткрылась, и показался Штифтен-Обещалов. - Звали, Як Ляксандрыч?
- Ты почему людей собрал на вокзале, пообещав им водную физиотерапию? –рыкнул Великанов.
- Ой! А я и забыл, - почесывая за ухом сказал Гарри Алексеевич. Надо же. Совсем из головы вылетело. Склероз.
- А что это за Майя Аркадьевна, которой ты ОБЕЩАЛ обучить искусству массажа ВАТСУ.
- Ой, я и про нее забыл, - ответил невозмутимо Гарри Алексеевич. - А Вы откуда про нее знаете?
- Да вот узнал, - ответил Яков Александрович. – Ты завтра сможешь подбросить меня из дома до Думы? Хочу вот завтра Законопроект им подбросить.
- ОБЕЩАЮ быть с утра, - ответил Гарри Алексеевич. – В шесть утра буду как штык.
- Так рано не надо. Машина мне нужна к девяти.
- Хорошо, - сказал Штифтен-Обещалов. Он откуда-то выудил плоскую бутылочку коньяка «Золотая выдержка» и одним махом опустошил ее.
- Давайте я Вас сейчас до дома доброшу. Завтра все будет ОК - проговорил он, и отрыгнул коньячным спиртом вперемежку с чесноком, который он ел еще в обед.
- Спасибо, я сам доберусь, - ответил Великанов. – А ты на завтра не забудь.

* * *
На следующий день никакой машины возле подъезда так и не появилось. Яков Александрович даже не стал звонить Штифтену. Он вызвал такси и поехал в Думу.
В Думе он раздавал всем направо и налево шоколадки и вошел в заветный кабинет.
- Вот написал. Принимайте. Буду надеяться. Бронированный кейс, который он не выпускал из рук, наконец-то открылся. Ухоженная женская рука приняла от него папку с бумагами и властным депутатским голосом пригласила секретаря. - Зарегистрировать срочно. Будем вносить.
Папка с Законопроектом исчезла за дверью. Поцеловав женскую ручку, Яков Александрович раскланялся и, пятясь задом, покинул кабинет.
Выйдя на улицу, он набрал номер и когда в трубке прозвучал голос Мишина Вячеслава Лейбович, набрав в легкие воздух, выпалил: - Все. Подал. Ушел родимый! Будем надеяться на благоприятный исход. Будильник начал тикать и стрелки пошли.
Добравшись на такси до офиса, он опять застал Штифтена-Обещалова за столом Секретаря.
- Что же ты меня так подвел, - осуждающе спросил он его.
- А чего, я ничего, - ответил тот. – А что я должен был сделать?
- Ты что, ничего не помнишь, - спросил с напором Яков Александрович. - Ты же мне вчера обещал отвезти меня в Думу.
- Ничего не помню, - встряхнув головой, ответил Штифтен. - Ты Ляксандрыч не обижайся. Памяти вообще нет. Амнезия и простатит. Ничего не помню. Жена вот вторая еще Полкана спустила, что забыл по кредиту заплатить три тысячи долларов, теперь пеня придет. Теща угрожает. Обещала с довольствия снять из-за этого кредита.
«Как хорошо, что птицы не берут кредитов, - подумал Яков Александрович.- Как хорошо, что я ВОРОН. Вот в чем и разница между нами и людьми».
Он чувствовал себя превосходно, как будто с плеч свалился огромный груз.
«Этот мешок с гравием наконец скинут. Такая большая ответственность. Прямо сгорал в служении инвалидам Чернобыля. Ну и пусть, что никто не просил этого делать», - с такими мыслями Яков Александрович прошел к себе в кабинет.
Закрыв на ключ дверь, чтобы ему никто не мешал, он подошел к несгораемому шкафу, открыл его знакомой комбинацией цифр и букв, достал бутылку коньяка «Hennessy».
- Вот и твоя очередь пришла, - произнес вслух Яков Александрович, поднеся поближе к глазам бутылку с этим янтарным напитком.
Подарком с Балтики от Извлечёнкина он сегодня пользоваться не стал. Извлечёнкин всегда славился в Правлении СЧР большим знатоком вин и крепких напитков. Даже в гостевой Чернобыльцев он давал советы и рекомендации по приему
«Старого Кёнигсберга», который производят у них там в Черняховске.
Впрочем, «Старый Кенигсберг» тоже пить можно. Без наслаждения и удовольствия конечно, но и без риска отравиться и заработать понос.
«Как-то раз, на заседании правлении СПб ему посоветовали обратить внимание на армянский «АрАрАт», - всплыло у Великанова в памяти. - Но он заметно дороже, чем «Старый Кенигсберг». Были также предложены другие варианты - греческая Метакса, испанский бренди Torres, французские арманьяки категории VSOP и выше. Но они, конечно, тоже недешевы. Да и ВВЗ в правлении все получают тоже не по фиксе. Отсудили нормально. А это все благодаря мне. Если бы не я, то пили бы портвейн 777 и радовались жизни.
Некоторые инвалиды Чернобыля, такие как Гордый-Собой, советуют коньяки от Новокубанского завода, но они, увы, редко встречаются в продаже.
Он как-то рассказывал, что мечтает попробовать какой-нибудь Новокубанский коньяк. Но просить Карпуненко и Городничего он просто не хотел. Потом сядут на шею, свесив ножки».
На ум тут же пришли слова задорной детской песенки, которую часто пели дети Гарри Алексеевича, про мельника, мальчика и осла. Особенно последние куплеты-напевочки:
«Мельник и мальчик садятся вдвоем –
Оба на ослике едут верхом.
– Фу ты! Смеется другой пешеход. –
Деда и внука скотина везёт!
Где это видано? Где это слыхано?
Деда и внука скотина везёт!

Дедушка с внуком плетутся пешком.
Ослик на дедушке едет верхом.
Фу-ты кричит из окошек народ :
Старый осел молодого везет!
Где это видано? Где это слыхано –
Старый осел молодого везет!»
Кому тут отводилась, какая роль, Яков Александрович пока не разобрался. Но Ослом быть он не хотел. Тем более Карпуненко и Городничий тяжеловаты.
- Я - ВОРОН, - опять произнес Яков Александрович. Он набулькал полбокала «Hennessy» и, согревая его теплом своих ладоней, продолжал размышлять:
«Центральное Правление СЧР в Москве конечно рангом повыше. Там и вкусы другие и ароматы тоже. Но вот не срослось перебраться туда на ПМЖ. Зато тут у меня все схвачено».
Яков Александрович круговыми движениями поболтал янтарный напиток вдоль стенок бокала и одним махом выпил. Затем достал зеркальце из кармана пиджака и крепко поцеловал его.
- Как я тебя люблю, - произнес он, и набулькал себе вторую порцию…

…Окончание следует…

В любом человеке есть все человеческое: самое лучшее и самое худшее.
Луи Лавель.
23 апр 2014, 19:39
Глава 28

С раннего утра день пошел наперекосяк, или не с той ноги встал, как говорят. Так бывает. Все началось с того, что Яков Александрович перепутал между собой тапочки. Только в туалете он понял это и поменял их местами. Пока менял произошла маленькая оказия, про которую лучше промолчать. Когда в ванной он умывался и подбривал усики, то кран перестал полностью перекрывать горячую воду, и она не переставая капала. «Надо опять буксу менять, - мысленно отметил он про себя. - Кругом одна подделка». Когда Великанов покупал смеситель, то продавец уверял, что это натуральный «Laguraty» и он прослужит очень долго. «Вот теперь и верь людям? О-х-х! – тяжело вздохнул Яков Александрович. - Наверное, топазы в ручках крана тоже подделка. Надо будет и это проверить».
Вытеревшись насухо полотенцем и повесив его на сушилку, Великанов не спеша направился в гардеробную. Сняв с плечиков одну из многочисленных рубашек и надевая ее на себя, он продолжал размышлять сам с собой: «Вот взять хотя бы эту рубашку. Если нижнюю пуговицу застегнуть неправильно, как сейчас я делаю, то и все остальные будут застегнуты неправильно». Он опять расстегнул все пуговицы и начал их застегивать снова. Одна из пуговиц, сделанная из рога черного носорога, оторвалась. - Да что же это такое! – раздраженно произнес он. В голове сразу возникло изречение Ремарка: «Вы можете стать архангелом, дураком или преступником, и никто не заметит этого. Но если у Вас отсутствует пуговица - каждый обратит на это внимание».
Скинув рубашку от «Stefano Ricci», которую купил в Египте, Яков Александрович снял с вешалки другую, которую не особо любил. Это была «Eton» - известный шведский бренд мужских рубашек. «Ничего, пойдет на сегодня и эта, - надевая, решил он и вставил в рукава запонки «Atelier Yozu», из натурального бивня мамонта с гравировкой наскального изображения самого мамонта. – Как-никак в Думу иду, - произнес он вслух, повязывая перед зеркалом галстук от «Pietro Baldini».
Надев костюм, он оценивающе посмотрел еще раз на себя в зеркало. – Черт, чуть не забыл, - чертыхнувшись, вспомнил он, и достал из объемистой коробки из под женских сапог сверток, который походил на пе́ред от костюма, задняя часть которого отсутствовала. На этом переде, были пристегнуты и прикручены многочисленные награды за доблестное служение делу, а именно: орден «Мужества», медаль «300 лет Санкт-Петербургу», Знак МЧС «За заслуги» и все, все имеющиеся знаки СЧР.
Этот передок от костюма был вырезан из старого пиджака и походил на такую своеобразную бутафорию с боковыми карманами, лацканами и карманом на груди. Полы этого бутафорного одеяния скреплялись сзади лямками на крючках и застежках. Можно было даже одевать через голову, а можно спереди, а потом застегнуть. Изделие было стального серого цвета, как и несколько любимых костюмов Якова Александровича, так что рукава настоящего костюма из этого ансамбля не выпадали. Странное изделие сливалось по цвету с общим ансамблем. Казалось, что все составляло одно целое. Рукавов на этом изделии не было. Это делало это уникальное швейное изделие литым и придавало ему передний вид костюма. Яков Александрович так всегда делал. Не портить же костюм от «Sartoria Reale» всякими застежками и винтовыми прикрутками заслуженных наград.
«Посмотрел на себя и хватит», - приказал себе Яков Александрович. Награды, с бутафорным костюмом, опять отправились в коробку на полку.
«Думаю, что сойдет на сегодня. Мне только забрать ответ из Императорской Думы и все. Сегодня я там думать не буду. Если даже попросят подумать, не буду и все. Ворон гордая птица, - решил про себя Яков Александрович, крутанувшись напоследок перед зеркалом. - Он знает себе цену. Он знает когда надо думать, а когда клевать. Рассусоливать и забавлять всех анекдотами, как обычно, дарить шоколадки, тоже не буду. Обойдутся».
В прихожей он достал любимое зеркальце из внутреннего кармана пиджака и посмотрелся в него. - Как же я люблю его, - с нежностью в голосе негромко произнес Яков Александрович. Не забыв поцеловать свое отражение, он положил зеркальце обратно.
- Я в Думу, а потом в офис, - крикнул он дочери Светлане и вышел.

* * *
Выйдя на улицу Великанов стал семафорить потоку машин. Частник не заставил себя долго ждать, и «Нива», сигналя поворотником, прижалась к бордюру.
– В Думу.
Водитель принялся задумчиво жевать губами. С минуту он молчал, затем зарядил весьма немалую плату за проезд.
– Поехали! – раздраженно подтвердил готовность платить Яков Александрович, усаживаясь на сиденье рядом с водителем. – Только побыстрее! Он демонстративно глянул на часы, показывая всем видом, что торопится. «Нива» побежала быстрее к зданию очень, очень думающих людей. На то она и ДУМА.
Водитель покосился на поджавшего губы клиента и воткнул кассету в магнитофон.
Приятная мелодия отвлекла Якова Александровича немного от неприятных мыслей…
«Нива» притормозила, и Великанов чуть ли не колобком выкатился из нее, до того он спешил.

* * *
Получив быстренько конверт у секретаря комитета по Законодательству, он заторопился к себе в офис. Читать тут же Яков Александрович не хотел. Хоть он и не верил в приметы, но тут уже была не примета, а народная мудрость: «По дороге не читай». Конверт с множеством печатей и штампов отправился в кейс. Выйдя наружу, он на всякий случай оглянулся по сторонам. Черных кошек не было. Правда была одна серая, которая отправляла малую нужду на колесо стоящей машины. – Ну-ка, брысь! – он не стал церемониться с киской и пинком зашвырнул ее на другую сторону тротуара. Теперь дорога была чиста.
Яков Александрович не стал ловить такси. Он решил пройтись пешком. «Надо больше ходить, - сказал он себе. - Калории надо сжигать, да и ходьба заметно укрепляет сердечную мышцу».
Идя по улице, он старался дышать полной грудью, выполняя специальное дыхательное упражнение: три резких вдоха ртом, выпячивая живот, а потом один медленный выдох через рот, живот медленно втягивается.
Проходя мимо детского магазина «Кораблик» его привлекла витрина. По бокам витрины были расставлены разные пупсики и куклы, а внутри ходили боевые, механические роботы и ездил маленький паровозик с вагоном. Но не это привлекло его внимание. Справа от центра стоял меховой Кролик с барабаном на шее. Своей мордочкой кролик касался витрины стекла, поэтому были хорошо видны его стеклянные, маленькие глаза-пуговки. У Великанова сразу же всплыли в памяти неприятные воспоминания, связанные с Кроликовым и компанией, приключившиеся совсем недавно при поездке в Столицу. - У, гадина! Теперь ты и витрину поганить вздумал, - зло произнес Яков Александрович. Зрачки глаз его расширились и низвергали молниями. Он оглянулся по сторонам, убедился, что вокруг никого нет, резко потянул воздух через нос в себя и, собрав побольше слюны во рту, смачно выплюнул его в то место витрины, где стоял этот игрушечный кролик. - Теперь другое дело, - удовлетворенно хмыкнул Яков Александрович. Настроение стало просто сказочным и он, рассмеявшись, поспешил прочь.
– Как молоды мы были, как искренне любили, – топая по улице, напевал он в усы мелодию, услышанную случайно из открытого окна проезжающего мимо автомобиля, которая врезалась ему в память. Так незаметно Великанов добрался до своего офиса.

* * *
Зайдя в кабинет, Яков Александрович достал из небольшого холодильника минеральную воду «Ессентуки 17». Открыв пробку, он не услышал своим чутким ухом характерного шипения газа. Да и какой там мог быть газ, если эту бутылку неоднократно уже открывали дети Штифтена-Обещалова. Они обслюнявили все горлышко, и, не докрутив пробку до конца, засунули бутылку назад. Так как очень хотелось пить и, новой бутылки не было, он налил себе в стакан половину собираясь выпить. - Какая дрянь! – сделав пару глотков, выругался он и сплюнул остатки воды в урну для бумаг. Вода в бутылке разложилась на молекулы, а на дне образовался осадок, который напоминал вату.
Во рту остался гадостный привкус, который можно было убрать только глотком хорошего коньяка или несколькими глотками испанского кагора «АЛЬТРА ТЕРРА», который недавно появился на прилавках магазинов. Яков Александрович достал этот темно вишневый и очень сладкий напиток из сейфа и залпом выпил треть бутылки прямо из горлышка. - Ну и денек задался, - сказал сам себе Яков Александрович, облизывая с губ остатки вина. - Даже воды выпить не получается.
Запрятав остатки кагора обратно в холодильник, он уселся в свое любимое кресло, положил кейс на стол и открыл его. – Ну-с, посмотрим, - произнес Яков Александрович, взял в руки заветный конверт с письмом, и привычным движением руки вскрыл его. На стол выпало несколько листов исписанной бумаги. Он водрузил на нос очки и воткнув взгляд в бумаги стал читать:
«ОТЗЫВ Главного правового управления ГД РФ.
Обращаем внимание, что данный Законопроект, предусматривает расходы, покрываемые за счет средств федерального бюджета, поэтому согласно части 3 статьи 104 Конституции Российской Федерации законопроект может вноситься в Государственную Думу только при наличии заключения Правительства Российской Федерации…»
- Вот же блин, где же я Вам правительство то возьму! - читая, время от времени бормотал сквозь плотно сжатые зубы Яков Александрович. - Мое дело вносить, а Ваше дело ДУМАТЬ и принимать то, что я внес. Правительственное Заключение захотели! Надо же чего придумали! Да меня на порог в Правительство не пустят.
«Концепция законопроекта и части определения в статье 9 законопроекта новых категорий граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС, требует дополнительного обоснования и обсуждения. Нуждаются в доработке те положения законопроекта, которыми предусматривается установление конкретных размеров денежных выплат, поскольку они указаны без учета индексации этих размеров, произведенных в соответствии с действующим законодательством. Такой подход может также привести к снижению уровня социальной защиты граждан, пострадавших в результате чернобыльской катастрофы…»
- Я же написал там, что Выплаты должны быть фиксированные и даже привел, что и сколько надо платить. О какой индексации они тут пишут? Я что им Премьер-Министр. Сколько написал, столько и платите. Все равно меньше получится. К снижению уровня приведет. Да ни фига не приведет! Что такое уровень и кто его устанавливал. Точно, с ума там сошли все в этом правовом управлении. Наверное, купили дипломы себе. Или вот пишут: «…в этой статье при определении объема средств на реализацию передаваемых полномочий Российской Федерации указан только один показатель - численность граждан, имеющих право на социальные гарантии и возмещение вреда, в связи с чем становится неясным, каким образом можно определить этот объем средств, если другие цифровые показатели не предлагается использовать, например, размеры производимых пострадавшим гражданам выплат». - Чего тут-то не ясно было? Посчитайте и платите. Только по головам считать надо. Я так и написал - ЧИСЛЕННОСТЬ. Все должны быть одинаковые. А они как хотели? Получается, что тем, кто потолще - давать больше на питание, а тем, кто ниже метра пятьдесят - давать меньше. И ВВЗ тоже тогда надо давать так же всем. Конечно, я не спорю. Если у того, кто ростом метр пятьдесят глисты, то он все время будет кушать хотеть, слопает столько, что мало не покажется. Во времена моей службы в армии, один коржавый мог бачок целый овсяной каши сожрать и не подавиться. Или взять того же Штифтена-Обещалова. Ему сколько ни давай выпить. Все выжрет. Не успокоится, пока на столе что-то стоит не выпитое. А другому человеку, рюмки вполне достаточно. А как это узнать кому сколько надо? Вот я и написал что - по численности. Просто округлил и все. Все вроде бы понятно. А сами то, хороши! Прожиточный минимум поделили. Пенсионерам и инвалидам меньше дают. Что, пенсионер меньше хочет жрать, чем тот, кто работает!? Или что, пенсионер должен все дешевле себе покупать, чем тот же ребенок? Прожиточный уровень должен быть один. Переписи проводят всякие. Учеты ведут. Посчитали по головам и все. Вот и не стал я делить инвалидов Чернобыля, а взял по численности. То есть один показатель и привел.

* * *
«Это конец. Вся работа коту под хвост, - подумал Великанов, обреченно бросив на стол до конца прочитанные листки с отказом на свой Законопроект. – Но самое главное не нервничать и успокоиться. Считать до ста необязательно».
Он включил радиоприемник-часы, стоящие на столе, нашел музыкальную волну и устало откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза.
Музыка в приемнике сменилась детской передачей. Диктор рассказывал сказку. Сил не было уменьшить звук или перейти на другую волну. Он сидел, откинув голову на спинку и слушал.
- А теперь дети послушайте сказку, - говорил вкрадчивым голосом диктор. - Это сказка не простая. Она «для детей изрядного возраста» - «Медведь на воеводстве» Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина. И так слушаем.
Заиграла далекая музыка, и голос диктора начал рассказывать, как в одном лесу Лев поставил на воеводство Медведя. Присвоил ему звание майора. «Как и меня, когда-то поставил Мишин Вячеслав Лейбович во главе всей Ленинградской области, - подумал Яков Александрович. Ну не прямо вот так поставил, а порекомендовал. Оказал, можно сказать, поддержку. Подставил дружеское плечо. И офицером я был тоже, как в сказке». Он перестал думать и стал слушать сказку дальше. Голос сказочника продолжал, что медведь захотел переделать все в лесу. Навести порядок, можно сказать. «Вот так и я. Сразу стал Законы писать. Вплотную занялся», - проскочило у Великанова в голове. - Сколько их этих законопроектов и законов было, пожалуй, и не упомнить. Все хотел до настоящего додуматься. Изменить многое».
«Подошло время, залез медведь в берлогу, - вторил голос из радиоприемника. - Но повторяю: он был медведь умный и не затем в берлогу залег, чтобы в бесплодных сетованиях изнывать, а затем, чтоб до чего-нибудь настоящего додуматься. И додумался».
- Ой, как интересно! - приоткрыл глаза Великанов и подался в кресле вперед.
«Дело в том, - лилось из радиоприемника, - что, покуда он лежал, в лесу все само собой установленным порядком шло. Порядок этот, конечно, нельзя было назвать вполне "благополучным", но ведь задача воеводства совсем не в том состоит, чтобы достигать какого-то мечтательного благополучия, а в том, чтобы исстари заведенный порядок (хотя бы и неблагополучный) от повреждений оберегать и ограждать. И не в том, чтобы какие-то большие, средние или малые злодейства устраивать, а довольствоваться злодействами «натуральными».
Ежели исстари повелось, что волки с зайцев шкуру дерут, а коршуны и совы ворон ощипывают, то, хотя в таком «порядке» ничего благополучного нет, но так как это все-таки "порядок" - стало быть, и следует признать его за таковой. А ежели, при этом ни зайцы, ни вороны не только не ропщут, но продолжают плодиться и населять землю, то это значит, что «порядок» не выходит из определенных ему искони границ. Неужели и этих «натуральных» злодейств недостаточно?»..
«Точно как после принятия первого закона «О Социальной защите граждан пострадавших в радиационных катастрофах», - заметил про себя Яков Александрович. - Надо же. Точно, как и у нас. Сначала мало было инвалидов Чернобыля, потом больше стало. Поначалу многие не хотели, чтобы их записывали в инвалиды. Сопротивлялись. Потому что на работе получали неплохо. А на инвалидность соглашались либо действительно больные, либо очень продуманные. Предвидели гады! Все жили, радовались, болели, плодились. Какие-то собрания проводились. Союзы образовывались. Уставы писались. Съезды собирались. Кого-то выбирали. Кого-то снимали. Точно как в сказке, раз и ощипали, или шкуру сняли. Кого-то хоронили. Дружно как-то жили. Разлад пришел после. Индексацию надо было проводить, а там дефолт произошел. Кажется в 1998 году. А потом ой, ой! Надо было срочно что-то делать. Зурабов просил, Греф просил, Починок просил. Все просили. Изыщите денег. У государства денег мало было. Вот тогда и задумался этот 5-ФЗ. В принципе он и задумывался как кровопролитие. То есть взять и чикнуть инвалидов Чернобыля и вдов ножичком. Никто ведь не просил так жестоко и беспощадно. Винюсь, что я принял в этом немалую активность. Ох, винюсь! А в принципе, что теперь делать. А «кровопролитие» это я устроил и спрятался. Можно сказать в берлогу залез. Никто не догадывался. Даже и сейчас некоторые не знают про меня».
Голос в приемнике продолжал:
«…решил назавтра кровопролитие учинить. А в ожидании выпил ведро водки и улегся на полянке спать. На беду летел мимо Чижик, принял Медведя за чурбан, сел на него и запел. Медведь с похмелья и не разобрался, что это за «внутренний супостат», а просто взял и съел Чижика».
- Ой, как интересно, но это просто дурачество, - захохотал Яков Александрович, продолжая слушать:
«И точно, не успел он успокоиться на мысли, что никто его дурачества не видел, как слышит, что скворка ему с соседней березы кричит: - Дурак! Его прислали к одному знаменателю нас приводить, а он Чижика съел! Взбеленился майор; полез за скворцом на березу, а скворец, не будь глуп, на другую перепорхнул. Медведь - на другую, а скворка - опять на первую. Лазил-лазил майор, мочи нет измучился. А глядя на скворца, и ворона осмелилась: - Вот так скотина! Добрые люди кровопролитиев от него ждали, а он Чижика съел! Он - за вороной, а из-за куста заинька выпрыгнул: - Бурбон стоеросовый! Чижика съел! Комар из-за тридевять земель прилетел: - Risum teneatis, amici! Чижика съел! Лягушка в болоте квакнула: - Олух царя небесного! Чижика съел!
Словом сказать, и смешно, и обидно. Тычется майор то в одну, то в другую сторону, хочет насмешников переловить, и всё мимо. И чем больше старается, тем у него глупее выходит. Не прошло и часу, как в лесу уж все, от мала до велика, знали, что Топтыгин-майор Чижика съел. Весь лес вознегодовал»...
Передачка прервалась и Сказочник сказал, что продолжение будет на следующей неделе. По радио зазвучала ритмичная музыка. Потом начались новости.

* * *
Яков Александрович встал с кресла, вытащил из холодильника бутылку недопитого кагора.
«Это же надо прямо про меня написать сказку, - мелькнула в голове мысль. - Я бы ему устроил, этому Салтыкову Щедрину. Надо Гарри Алексеевича попросить, чтобы изловил и привел его сюда для допроса. Кто же ему материальчик про меня скинул? Кажется, я особо ни с кем не делился. Ну, разве только немного в гостевую чернобыльцев черкал, и на форум. Иногда в гостевую на своем Санкт-Петербургском сайте. Шум подняли на меня. Все кричали. Топтать начали, пинали, ёрничали. Покойный земляк из Сестрорецка, даже в книгу позора внес на своем сайте ВЧК. А чего я!? Я, во-первых Законы пишу и думаю обо всех. Ну, прокололся я с 5-ФЗ и на 122-м. Ну, прокололся с Пленумом № 7 в 2005 году. Но всего же не предусмотришь, что и как прописать, какую консультацию дать членам Правительства или Законодателям в ДУМЕ. Мало ли что. Самое главное сам процесс». Яков Александрович выдернул пробку и одним махом допил из бутылки. По телу жилкам потекло тепло, и приятная волна накрыла его своим одеялом.

* * *
На подоконнике в кабинете стояли цветы и от горя теряли лепестки и листья. Все- таки цветы не люди. «В принципе в этом, что-то есть тоже похожее на инвалидов Чернобыля, Маяка, Семипалатинска и других, - стал размышлять Яков Александрович глядя на цветы в горшках. - Может и хорошо, что мой Законопроект не прошел. Во время ему ножку подставили. Буду теперь о вечном думать». Он механически взял бутылку с недопитой минералкой и стал поливать из нее цветы. «А не пойти ли мне помощником в Думу. Ведь надо же кому-то ДУМАТЬ, подсказывать, консультировать, - подумал вдруг он. - Ну их всех этих инвалидов Чернобыля. Бросить все к чертям собачьим! Поезд уехал. Кто не успел заскочить в вагон, тот опоздал. Некоторые, правда, смогли прицепиться». Великанов представил себе, как они висят на заднем вагоне. Некоторых ветром сдуло, и они упали на рельсы. Есть и такие, кто пытается догнать поезд и тоже ухватиться. Но поезд дает гудок и устремляется с огромной скоростью вперед.
«Все решено. В ДУМУ иду. Хватит думать обо всех. Пора и о себе подумать. Да и здоровье что-то, пошаливать стало, - окончательно укрепилось в голове у Якова Александровича. - Только в ДУМУ. Надо расти. Сначала в свою, а потом в Имперскую. Как говорится: «задачи поставлены, цели определены».
Подойдя к несгораемому шкафу, он достал оттуда бутылку «Hennessy», которую прятал от Штифтена-Обещалова, налил себе половину бокала и поднес ко рту с мыслью: «Все-таки жаль, что Законопроект не прошел. А может и хорошо».
«Не накладывай коньяк на кагор», - прошептал на ухо чей-то голос. Яков Александрович оглянулся по сторонам. В кабинете никого не было. Он был один. «Что за чертовщина», - подумал он и одним махом выпил. Следом налил еще порцию и с бокалом в руках подошел к окну.
По улице сновали люди. Свет падал в кабинет и отражался на стене. Тень от сейфа казалась темным пятном в углу. Яков Александрович хотел опять залпом опрокинуть стакан, как заметил, что на стене нет его тени. От сейфа есть, а его нет. «Что за наваждение?» - моментально промелькнуло в голове. Он ощутил смутное беспокойство.
- Не пей. Поставь стакан. Агрессивным будешь и очень злым, - сказал откуда-то взявшийся голос.
- Нет, я очень добрый человек. Я муравья даже не обижу. А то, что консультировал и принимал участие в разработках первого закона, второго, 5-ФЗ ,122- ФЗ и так далее, то это не от злости. Правда. Честно признаюсь - ненависть была, но не злость. Так, что это ты зря, - как бы оправдываясь, произнес в пустоту Великанов.
- Ну, смотри, - сказал голос. - Я предупреждал. Кровопролитие, кровопролитие. Ты не шоколадку съел, а щегла.
- Да не смеши, - бросил в пустоту Яков Александрович, опустошая бокал. - Я мистики не боюсь и ни во что не верю. Я атеист. Ага! А вот и тень моя появилась.

* * *
Только он это произнес, как дверь распахнулась, и в кабинет ввалился Штифтен-Обещалов. За ним последовали Кроликов и какой-то неизвестный мужчина.
Кроликова Яков Александрович сразу узнал. Лицо ничуть не изменилось, только из ушей стало выглядывать еще больше волос. Более того на нем были надеты его брюки от фирменного костюма, а на ногах его родненькие и любимые туфли.
Мужчина, который вошел вместе с ними, был лет пятидесяти с несколько отечным лицом. С первого раза можно легко было определить, что спиртного он не чурается. Как говорилось, мужчине на вид было под пятьдесят. Роста не высокого, но широк в плечах. Объемный такой мужчина, большегрузный. Но, несмотря на габаритную внешность, почему-то безошибочно угадывалось, что опасности в нем нет. Этакий тип рыхлого здоровяка-добряка. О том же свидетельствовал мясистый подбородок и обиженное, какое-то детское выражение лица. В меру выступающий животик, седые светлые волосы – вот и весь портрет человека. На правом лацкане пиджака мужчины красовался Знак Ликвидатора аварии на ЧАЭС.
- А вот и мы, - весело выкрикнул Гарри Алексеевич. Он был уже изрядно навеселе.- Мы были на пикете у Конституционного суда. Давай накатим по писярику? Он вытащил из пакета литровку «Столичной» и три пива « Жигулевское» и поставил их на стол.
«Значит, про меня особо не думал, если принес три пива», - отметил про себя Яков Александрович.
Кроликов повел себя как хозяин кабинета. Он забегал по нему. Стаканы где? - спросил он, нагло смотря на Якова Александровича. Увидев в его руке пустой бокал, он выдернул его из рук Великанова и, поднеся к своему, как у хорька носу, ехидно пропищал: - А-а-а-а! Вон оно, что! Мы тут водочкой давимся, а они коньячком фирменным тут балуются. Не порядочек, господин начальничек!
Внезапно на стене возникли тени Смоловарова, Верхова Григория Пантелеймоновича и Михаила из города Волгограда, которые что-то шептали про грязное белье и тыкали пальцами в сторону Якова Александровича и смеялись: - Ну и как Законопроект? Утвердили?
Появилась тень Шулерова-Болтунова с компанией. По стене запрыгала тень Тролль-Мартына. Что интересное, но эти тени были как бы наполовину материальны, хотя и были тенями. Они были, какими-то не реальными, плотными.
Кровь прилила тут же к голове Якова Александровича. - Ты ничего не видишь? – вскрикнув, спросил Яков Александрович у Штифтена-Обещалова, показывая на воображаемые тени.
- Нет, ничего не вижу и не хочу видеть. Я вижу только вот это, - сказал Гарри Алексеевич, сладострастно кивая на водку и пиво, стоящие на столе. Он схватил бутылку с пивом и, подцепив пробку зубами, выплюнул ее на пол. - Дождалась меня, миленькая, - ласково произнес он, и сделал огромный на полбутылки глоток. В этот момент Гарри Алексеевич походил на человека, которого очень мучала жажда и, который пробирался по раскаленным барханам в поисках живительной влаги.
Только он собрался сделать второй глоток, как к нему подскочил Кроликов, выдернул бутылку из рук и жадным глотком осушил ее до дна.

* * *
Великанову надоело смотреть на все это представление. - Ну, Кролик, погоди! - пробормотал он. Вспомнив свое увлечение восточными единоборствами в молодости, он взмыл вверх, как будто у него выросли крылья и, резко опустившись на пол, нанес сокрушительный удар носком своего туфля Кроликову между ног. Ой! Ой! Ты чего!? - заорал Кроликов, выронил пустую бутылку, схватился руками за причинное место и согнулся в три погибели. Не раздумывая, Яков Александрович стал бить пришедшего мужчину добрячка и все что находилось и кривлялось на стенах кабинета. Удары сыпались как пули из автомата АК-47, если не убирать палец с курка. – Ой! Ой! Ты чего!? - орали все кругом. Тени лопались как мыльные пузыри и исчезали.
- Получи, гад! Получи, - вошел в раж Яков Александрович, раздавая удары во все стороны. Он стал похож на огромный паровой молот, а его руки походили на кузнечные клещи. Клещи хватали все, что попадалось на пути, и рвали на куски. Длинные ноги мелькали направо и налево. Когда, с тенями было покончено, и они пропали, он снова принялся за Кроликова, нанося ему, удары куда попало, приговаривая: - Брючки дайте ему в ресторан сходить! Н-на! Туфельки мои оба-на, тоже прихватил, не забыл. На, получай. Брюки на Кроликове лопнули по швам и разошлись во все стороны. - Ой, не надо! Я не хотел! Я больше не буду! - хныкал Кроликов, прикрываясь ладонями и размазывая по лицу кровавые сопли.
Штифтен-Обещалов бросился к Якову Александровичу, пытаясь обхватить его за руки одной своей свободной рукой. Вторую руку он держал в области живота. Кроликов в это время стремительно выполз из кабинета, прижимая левую руку к своему уху. Оттолкнув Штифтена, Великанов подскочил к мужчине-добряку и схватил за лацкан пиджака. Тот дико заорал и рванулся изо всех сил. Пиджак затрещал, лацкан остался в руках Великанова и, добрячку почти удалось освободиться. Но Яков Александрович не зевал. От мощного удара в глазах пухлого мужчины сразу вспыхнул сполох искр, и что-то горячее потекло по губам из сломанного носа. От удара он упал на живот и, пытаясь спастись, встал на четвереньки выполз из кабинета. Лацкан пиджака со знаком Чернобыльца остался валяться на полу. Громкие стоны, всхлипы и шаги бегущих ног можно было услышать за окнами офиса.
- Я буду жаловаться в ООН,- кричал Кроликов. - Я напишу президенту Никарагуа и Кубы. Я подам жалобу в Страсбург. Туфли, слетевшие с ног Кроликова, валялись по углам кабинета.
- А ты не желаешь, яичницы на закусочку? - с выпученными глазами попер на оставшегося в кабинете Штифтена-Обещалова Великанов.
Тихий голос в голове произнес: «Я же предупреждал тебя, а ты мне не верил. Нельзя кагор мешать с коньяком».

* * *
Внезапно охватившее Якова Александровича безумие прошло. - На, перевяжи свое ухо, - протянул он Гарри Алексеевичу бинт из аптечки и бутылку зеленки.
«Неужели остальное мне почудилось?» - подумал он и охватил взглядом весь кабинет. Все стены были в пятнах. Возле плинтусов валялись чьи-то зубы и еще что-то, соединенное между собой жилками, и чем-то в виде ниточек. «Неужели кому то глаз выбил?» - пронеслось в голове Якова Александровича.
- Ты прости меня Гарри Алексеевич. Давай я тебя в клинику отправлю сейчас, - произнес он и набрал номер «Скорой помощи». А вот это от боли прими. Великанов протянул ему бутылку водки. – А вот этим запьешь. Он взял бутылку пива, и, сняв пробку об край стола, также протянул Штифтену. Гарри Алексеевич жадно прильнул к горлышку со «Столичной». Руки его тряслись, и все тело тоже тряслось как от озноба. Выпив изрядную дозу водки, он запил ее пивом. – Фу! Кажись, легче стало, - произнес он. После минутного перерыва бутылка водки опять еле нашла горлышком его рот. Потом пошла очередь и пива. «Неужели все выпьет? - подумал Яков Александрович глядя на Штифтена. - Какая жадность к спиртному. Тут жаждой и не пахнет. Вот так и многие инвалиды Чернобыля. Очень жадные. ВВЗ складывают в тумбочку, а когда надо потратить на лечение чуть-чуть, то жадничают и ждут бесплатной квоты. Последствия их не интересуют. Один вон из Рязани все с трубкой ходит в мочевом пузыре и ведерком, все квоты ждет. А ведь мог уже и операцию платную сделать. Потом через ФМС и возврат сделал бы. Ан, нет! Все деньги складирует. Все мало ему. А ведь никуда не тратит. Двадцать лет в одной и той же куртке ходит. Живет на пенсию».
Врач приехавшей «Скорой помощи» осмотрел изрядно захмелевшего Штифтена, который чего-то буровил себе под нос, и констатировал диагноз - «белая горячка» и на базе этого психоз. - В ДУРИК повезем, - произнес он.
- Это уже десятый за сегодня. Что творится! Вот буквально перед Вашим вызовом двоих туда отвезли, - сказала медсестра, обращаясь к Великанову. Она сделала укол Гарри Алексеевичу и он утих. - Мы сами сообщим родственникам. Не беспокойтесь, - сказал фельдшер.
- Примите к сведению, что он инвалид Чернобыля, - спокойным голосом произнес Яков Александрович. - Вы уж там с ним поаккуратней.
- Да их там полно, этих инвалидов Чернобыльцев. Как карасей в пруду,- сказал фельдшер, запирая свой чемоданчик.

Когда Гарри Алексеевича положив на носилки, увезли, Яков Александрович подумал: «Нет уж. С меня хватит. Все. Только в ДУМУ. Только туда».
Он подошел к сейфу и плесканул в бокал на пару пальцев себе коньяка. - Ну, за здоровье и за удачу. Чтобы задуманное мной в скором времени сбылось! - сказал он сам себе и проглотил все одним махом.
За окном на Великий город опустились сумерки.
«Пора домой, а завтра в санаторий. Надо отдохнуть немного от этого законотворчества. А там…».

Конец.

13.02.2014 -21.04.2014
Рязань. Подмосковье.

В любом человеке есть все человеческое: самое лучшее и самое худшее.
Луи Лавель.

Сообщений: 33 Пред. 1, 2, 3 След. Страница 3 из 3
Ответить

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 0